Чем быстрее она пыталась бежать, тем быстрее шел Дилан. Ему, слепому, как будто совсем не составляло труда обогнать сестру. Джил представила себе, что будет, если там, впереди его ждет трещина между камней, провал, обрыв или какая-то другая ловушка, и заорала от ужаса:

— Дилан!

Он обернулся. Сверкнули белесые бельма глаз. И Джил поняла. Сейчас из темноты опять выйдет женщина в черном, возьмет за руку ее брата и уведет прочь. Так уже было, она помнила. Но никак не могла вспомнить, когда и где.

Она запнулась и упала. Попыталась опереться на руки и встать, но руки предательски дрожали. Ладони горели от боли, и боль эта была такой настоящей, что не оставляла никаких сомнений — все это наяву.

Кое-как Джил встала. Она была одна в ущелье. Ей показалось — она сидит, замерзшая, кутается в плащ, над головой нависает скала. Девушка мотнула головой, отгоняя морок.

Она должна отыскать Дилана. Джил оглянулась по сторонам. В обе стороны тянулось ущелье, совсем незнакомое. Камни громоздились друг на друге так, что одного неловкого движения хватило бы, чтобы они обрушились вниз. Дыхание срывалось с губ облачками пара.

— Дилан! — негромко позвала Джил. Она была уверена — брат где-то рядом. Где-то здесь, и она обязательно отыщет его.

Осторожно она пошла вперед, пробираясь между острых камней. Босые ноги почти сразу же покрылись ссадинами и царапинами. А еще они ужасно мерзли. От земли тянуло стылым холодом, и чем дальше, тем сильнее Джил чувствовала его. Заболело колено. Где-то она его ушибла, давно, но где?

Женщина в накидке из вороньих перьев вела Дилана прочь. Он держался за ее руку, и внезапно показался Джил гораздо младше его тринадцати.

Она резко остановилась. И с ужасом поняла, что не помнит, сколько лет брату. Они ведь совсем недавно праздновали его день рождения, был торт-звездолет с вафельными пушками, но сколько лет исполнилось тогда Дилану?

Ветер ударил Джил в лицо, хлестнул по лицу пылью. Она заслонилась рукой, а когда убрала ее, увидела, что Дилан остановился и смотрит на нее страшными слепыми глазами. Этот взгляд требовал, чтобы Джил шла за ним. А лучше — бежала, пока не упадет и не свернет шею.

Безжалостно мерзли ноги. Когда-то у нее были чудесные теплые сапожки и, кажется, даже плащ. Она легла спать, завернувшись в него, в ущелье Меч Княгини.

— Джил! — требовательно позвал Дилан.

Он стоял один на противоположном берегу ручья. Воронья ведьма куда-то делась. Джил бросилась к нему, спотыкаясь на острых камнях. Опять упала, поднялась на четвереньки. И увидела отражение в ручье.

Та, вторая Джил беспокойно спала. У нее были сапожки, и плащ, и котомка, а на поясе, едва видимый из-под плаща, висел нож. Что-то важное было связано с этим ножом. Джил попыталась вспомнить, откуда он вообще взялся. Кто-то дал его ей вместе с сапогами и теплым плащом, которые она потеряла. Зачем? Джил не знала. Вернее, знала, но та, другая, спящая, скрытая за мутными темными струями ручья.

— Джил! — снова окликнул ее Дилан.

Меньше всего ей хотелось снова столкнуться с ним взглядом. Осторожно она поднялась с земли. Увидела, как течет по ладони струйка крови.

— Пойдем со мной, — проговорил Дилан.

Он стоял на другом берегу и, кажется, больше не собирался никуда уходить. И нужно было только перебраться через мутный ручей, через вторую Джил, ворочающуюся во сне, оставить отражение за спиной.

Так делать нельзя. Мысль эта появилась неожиданно и была такой острой, что Джил так и замерла в полушаге от воды. Во рту стало горько. Это тоже что-то значило, но она не помнила, что.

Дилан смотрел на нее, страшные бельма вместо глаз. Девушка точно знала — сейчас он не дождется ее, развернется и уйдет прочь, куда-то за ручей, и там ей не догнать брата никогда. Но переходить ручей, разбить босыми ногами отражение странного двойника казалось ничуть не лучше. Джил в отчаянии стиснула кулаки.

Нож. Кровь. Горечь. Все это имело какой-то смысл. Что-то нужно было сделать. Она знала, не помнила, что.

Дилан пожал плечами и медленно развернулся спиной к сестре. Джил закричала.

Ей ответил глухой каменный рокот. Где-то там, у нее за спиной от громкого звука сорвались и потекли вниз камни.

Джил представила себе, как обвал настигает ее, как дробит кости, как разбивается на мелкие брызги отражение в ручье. О, если бы отражение могло что-то сделать! Проснуться, ожить, расколоть зеркало воды изнутри.

Дилан коротко оглянулся и зашагал прочь. Его еще можно было догнать, но Джил словно приросла к месту. Во рту стало нестерпимо горько.

Так горько ей было только один раз в жизни, когда в волшебном огне горели картины, и горел наведенный на нее морок.

Морок. Джил сунула в рот кулак, чтобы не заорать снова. За спиной грохотал обвал, и она точно знала — когда он ее настигнет, она умрет по-настоящему. И та, которая спит, завернувшись в плащ, умрет тоже.

Если бы она могла что-то сделать! Джил разом вспомнила и про кровь, и про нож, и про то, что нужно с ними сделать. Так говорил Хастингс, для этого ей и дала нож Та-которая-скачет-в-Охоте.

Но нож остался с другой стороны морока. Джил рухнула на колени, вцепилась дрожащими разбитыми пальцами в прибрежные камни. Если бы она могла как-то докричаться до себя, позвать, заставить взять нож.

Что будет тогда, Джил понятия не имела, но в отчаянии хваталась даже не за соломинку — за ее призрак.

Она вздохнула. Закрыла глаза. Затылком она чувствовала, как несется сорвавшийся обвал по ущелью, как клубится над ним пыль, как он рвется к ней, чувствуя жизнь, стремясь сожрать, перемолоть, уничтожить. Джил попыталась представить себе, какой теплый сидский плащ, как впивается в бок каменный выступ, как оттягивает ремень тяжелый чужой нож. И ногам тепло в сапожках, и во рту остался привкус пахнущего яблоками питья. И ей совсем не страшно.

Страх стискивал Джил ледяными тисками, выкручивал внутренности наизнанку, от него хотелось орать и нестись сломя голову. Она только крепче зажмурилась и снова представила себе плащ, сапожки, привкус во рту. И в какой-то момент ей и в самом деле показалось, будто мягкая ткань едва ощутимо касается ее лица.

В рукоять ножа пальцы Джил вцепились мертвой хваткой — не разжать. Не открывая глаз она выхватила его из ножен, полоснула по собственной раскрытой ладони. И охнула, когда ее обожгло болью, а потом что-то горячее потекло по пальцам. Горячая смертная кровь, пролитая холодным железом.

Небо над Мечом Княгини светилось тусклым ночным сиянием. Черно выступал на его фоне силуэт скалы и голых веток венчающего ее дерева. Джил неловко пошевелилась. Тело более так, как будто ее жестоко избили. Левая ладонь кровоточила. Там был глубокий порез, а в правой руке Джил держала нож.

Девушка охнула. Страх, жестокий, душащий страх все еще оставался с ней. Но сон ушел. Джил вспомнила бельма, затянувшие глаза Дилана, и едва слышно всхлипнула. Неужели оно на самом деле будет так, и он уйдет куда-то в темноту с вороньей ведьмой? И все окажется зря, все ее скитания под серым небом Другой стороны?