и напали на них, «царевы же и великого князя воеводы не токмо доспехи успели на себя положити, но и полки стати не успели зане пришли места тесные и лесные»[913]. Бернгард Таннер, направлявшийся в Московию в 1678 г., еще ужасался обилию «страшных лесов» между Минском и Борисовом[914]. В «темный и громадный лес около Минска» «стремительно углубился» в 1812 г. Наполеон[915]. На восточных окраинах Полоцкой земли существовали особенно мощные леса. В послемонгольское время там проходила граница Руси с Великим княжеством Литовским, которая усиленно поддерживалась русскими: «…не желая оставлять те (завоеванную Велижскую область. — Л.А.), москвитяне, — пишет Р. Гейденштейн, — как это (они) делали в других местах, нарочно дали разрастись непроходимым лесам, ибо у них такой обычай, что они оставляют землю, соседнюю с неприятелем, на протяжении нескольких миль вполне невозделанной и необитаемой; частые же деревья, которые по необходимости вырастают на свободной почве, и густые леса затем образуют некоторого рода оплот против неприятеля, и они считают себя в безопасности от вражеских набегов…» «Сураж, — продолжает он далее, — находился как бы на самой опушке вышеупомянутого леса»[916].

Встречаются упоминания о лесах и внутри страны, но их немного. В 1654 г. шедший из Полоцка воевода П.И. Шуйский «с войском своим выступил из лесу в поле, прилежащее к Улле, — писал в донесении королю воевода Радзивилл, — а я с другой стороны из Луковского леса вышел на ту же равнину…»[917]38 Основной массив лесов в Северной Белоруссии сохранился, как это отмечал В.Е. Данилевич, в долине р. Березины, откуда они распространяются на восток к Друти и на запад по р. Свислочи к верховьям неманской Березины. Но по мере приближения к Двине они редеют и на правом берегу Березины[918]. О причинах этого явления мы будем говорить ниже. Хищническое уничтожение лесов в Белоруссии началось, по-видимому, в XVIII в. и продолжалось до революции, что и изменило картину залесненности страны[919]. Уже Ф. Булгарин в 1835 г. отметил, что «теперь леса начинают исчезать с лица земли, и в Белоруссии есть уже места безлесные (Мстиславльский уезд Могилевской губернии)»[920]. Наступление человека на лес до варварского его сведения в XVIII–XIX вв. частично отразилось в наименовании современных населенных пунктов — Бор, Борок, Лесная и т. д., нанесение которых на археологическую карту эпохи Киевской Руси показывает, что большинство их располагается в тех местах, где нет (или почти нет) ни современных лесов, ни археологических памятников. Зоны с этими наименованиями окружают скопления курганов вокруг Минска, вокруг Полоцка, есть они к юго-востоку от Витебска и т. д. По-видимому, эти названия отражают не первоначальное наступление человека на лес, а тот его период, когда курганы уже не насыпались. Распространение лесных массивов домонгольской поры в сочетании с современными массивами дает наиболее полное представление о залесненности страны в древности (рис. 2). Приведенные данные показывают, что часть территории Северной Белоруссии была издревле занята лесами, слабые рудименты которых сохранились до наших дней.

Рис. 2. Схема скоплений поселений Полоцкой земли

Перейдем к рассмотрению территорий, отнятых у леса славянами. Мы видим огромные скопления курганов к югу от Полоцка, в междуречье Западной Двины, Уллы, Десны и верховьев Березины — в обширном крае, богатом рыбными угодьями и довольно густо населенном в предшествующую эпоху балтских аборигенов. Здесь есть и длинные курганы, древнейшие из которых (на самой границе с литовскими племенами у д. Машули) датируются VII–VIII вв.[921] Эта группа славянских поселений является древнейшей в Полоцкой земле. К ней, по-видимому, примыкали поселения правобережной Двины, тянущиеся в районе Полоты к северо-востоку (см. рис. 2)[922]. Условно всю эту группу можно назвать Полотско-Ушачской. Естественными границами ее на западе была Десна, на юге — уже упоминавшийся лесной массив верховьев Березины, на севере — безлюдное междуречье Дриссы и Полоты. Восточная граница не прослеживается столь безусловно, вероятно, она шла где-то по незаселенным и, следовательно, залесенным местам междуречья Оболи и Овсянки, пересекая Западную Двину в районе между Старым селом и Бешенковичами, а также р. Уллу, немного ниже устья Эссы, и шла на юго-запад, вероятно, несколько южнее этой реки. В целом восточная граница Полотско-Ушачской группы поселений, по-видимому, совпадала с границей Полоцкого повета XVI в.[923]

Вторая группа поселений домонгольского времени концентрировалась к югу от Минска и условно может быть названа Минской. Древние деревни располагались здесь компактной массой на правом берегу в верховьях Свислочи, по всему течению Птичи, Ушы, на западе немного не доходили до верховьев неманской Сулы, на севере почти не заходили за Минск, а на юге кончались севернее истоков р. Лоши (см. рис. 2). Эту группу поселений с запада и востока ограждали безлюдные лесные территории междуречья Немана и его притока Березины, междуречье Лоши и Случи, все течение Волмы и среднее течение Свислочи. Судя по раскопкам (у деревень Рыловщины, Петровщины, Лошницы, Черниковщины — под Минском и у некоторых других), поселения в этой группе возникли не ранее XI в. и принадлежали дреговичам[924].

Можно отметить еще несколько групп поселений, хотя насыщенность деревнями в них была, по-видимому, меньшей. Они тянулись отчетливой полосой от современного Заславля через Логойск по левому берегу р. Гайны к ее устью, а затем по левому берегу Березины до устья р. Бобр, где переходили на правую сторону Березины. Раскопки курганов (у деревень Кленики, Логойск, Мурава[925] и др.) показали, что поселения здесь возникли не ранее XI в. и в районе Гайны, на Березине у Борисова принадлежали кривичам, а южнее (Мурава и др.) — дреговичам. Помимо этой Гайно-Березинской группы поселений можно наметить Друцкую группу в верховьях Друти. Здесь обнаружены курганы с трупосожжениями и трупоположениями, начиная с конца X в. (деревни Загородье[926], Синчуки[927], Арава[928]). Группа эта окружена была пустыми пространствами, по-видимому залесенными со всех сторон, кроме северо-запада, где древние деревни продолжались в район рек Усяж-Бук и Обольянки. Здесь Друцкая группа древних поселений соединялась с Лукомльской группой, расположенной к востоку и северо-западу от Лукомльского озера. Лукомльская группа не была столь интенсивно заселенной, как расположенные рядом Полоцкая и Друцкая. Раскопки курганов показали, что славянские поселения возникли здесь довольно рано и во всяком случае в VIII–IX вв. уже существовали. Там встречаются длинные курганы (например, д. Спицы[929]), курганы с трупосожжением в лепных и гончарных урнах (Вядец[930], Черцы[931], датирующиеся не позднее X в.), курганы с трупоположением X в. (например, у д. Вядец, где при трупоположении был найден саманидский диргем 914 г.[932]).