подумывая о возможности овладеть беспомощной красавицей. Фиркс не одобрял такие побуждения. Дерви Корем уже вздохнула и начинала поднимать голову.

Кугель спрыгнул с ладьи — как раз вовремя. Успела ли она его заметить? Подбежав к поросли тростника, окаймлявшей небольшой пруд, он плашмя бросился в воду. Отсюда он увидел, что ладья остановилась, а ее владелица ощупывала розовую пуховую обивку экипажа в поисках линзы, после чего выпрямилась во весь рост, обозревая окрестности. Когда она повернулась в сторону Кугеля, кроваво-красные лучи Солнца светили ей прямо в глаза: она увидела только темный тростник и отражение заката на поверхности пруда.

Разозлившись пуще прежнего, красавица заставила ладью двигаться дальше. Сначала лебединые ноги шагали, потом побежали гуськом и, наконец, понеслись рысью на юг.

Кугель вылез из пруда, осмотрел магическую линзу, засунул ее в поясную сумку и взглянул назад, в сторону Смолода. Он уже побрел на юг, но остановился, достал линзу из сумки, закрыл ладонью левый глаз и приставил линзу к правому. Вдали, один выше другого, снова выросли многоярусные дворцы с башнями и висячими садами на террасах… Кугель готов был долго разглядывать эту заманчивую картину, но Фиркс начинал беспокоиться.

Надежно упрятав фиолетовую линзу в поясную сумку, Кугель повернулся лицом на юг и пустился в долгий путь — обратно в Альмерию.

Глава II

Силь

Закат в безлюдных северных просторах — скорбное зрелище, подобное вялому кровотечению мертвого животного. Когда сгустились сумерки, Кугель все еще брел по солончаковой пустоши. Темно-красное вечернее зарево обмануло его: сперва под ногами была влажная каменистая почва холодных низин, но мало-помалу она размягчилась и начала хлюпать; теперь со всех сторон его окружали топкая грязь, пучки болотной травы, редкие карликовые деревца и трясины, пестревшие лужами, отражавшими свинцово-пурпурное небо.

В поясной сумке Кугеля таилась фиолетовая линза — он обязан был доставить ее в Альмерию, в усадьбу Юкоуну над рекой Кззан. Кугель предпочел бы возвращаться каким-нибудь способом поудобнее, но Фиркс — раздражительный клубок колючек и шипов, который Юкоуну вживил по соседству с печенью Кугеля, — не позволял медлить, и единственным утешением Кугелю служила перспектива мести. Заметив на востоке пологие холмы, Кугель направился туда, перепрыгивая от кочки к кочке и опасливо перебегая промежутки по солончаковой корке. То и дело он оступался и растягивался в грязи или на подстилке гниющего тростника — в каковых случаях его частые угрозы и оскорбления в адрес Смешливого Волшебника достигали мстительной кульминации.

Сумерки еще позволяли что-то видеть, когда Кугель, пошатываясь от усталости, достиг ближайшего из восточных холмов, но здесь его положение только ухудшилось. Некие разбойники-полулюди заметили его приближение и теперь решили напасть. Кугель почуял отвратительную вонь прежде, чем услышал их шаги; забыв об усталости, он стал поспешно взбираться по склону, преследуемый бандитами.

На фоне сумрачного неба темнела полуразрушенная башня. Взобравшись по замшелым глыбам, Кугель выхватил шпагу и встал в проеме, некогда служившем входом. Внутри было тихо, пахло пылью и влажным камнем. Опустившись на колено, Кугель пригляделся и заметил силуэты трех уродливых фигур, стоявших на краю развалин.

«Странно! — подумал Кугель. — Хорошо, конечно, что они остановились, — но чего они боятся?» Судя по всему, человекообразные разбойники опасались чего-то, что находилось в башне.

Погасли последние отсветы заката. Но даже в темноте многое подсказывало Кугелю, что башню кто-то населял или посещал. Предчувствие оправдалось: посреди ночи появился призрак в бледных одеяниях, с серебряной короной на голове, украшенной двадцатью лунными камнями на длинных серебряных иглах. Туманный призрак подлетел почти вплотную к Кугелю, уставившись на него пустыми глазницами, в бездне которых грозили потонуть любые человеческие мысли. Кугель прижался спиной к стене так плотно, что у него затрещали кости, и не мог даже пальцем пошевелить.

Призрак заговорил:

— Снеси этот форт! Пока здесь камень остается на камне, мне суждено прозябать в этой башне — даже после того, как Земля остынет и будет вечно кружиться во мраке.

— С готовностью оказал бы вам содействие, — прохрипел Кугель, — если бы снаружи меня не подстерегали каннибалы, желающие мной поужинать.

— В тыльной стене башни есть проход. Осторожность и ловкость помогут тебе. А затем выполни мой завет! Не забудь!

— Считайте, что от форта ничего не осталось! — лихорадочно пообещал Кугель. — Но какие обстоятельства принудили вас к безвыходному пребыванию в башне?

— Они забыты. Остался только я. Выполняй же обещание — или я напущу на тебя сглаз бесконечной скуки, и ты разделишь мою судьбу!

Кугель проснулся в темноте — озябший, с затекшими руками и ногами. Как долго он проспал? Призрак исчез. Выглянув из прохода, Кугель заметил на востоке признаки приближения рассвета.

Казалось, Солнце никогда не взойдет, но в конце концов оно появилось, пронзив темный проход пламенным лучом, озарившим тыльную стену башни. Там Кугель обнаружил каменную лестницу, спускавшуюся в тесный пыльный коридор; через пять минут опасливого перемещения на ощупь Кугель выбрался на поверхность холма. Притаившись в укрытии, он осмотрел окрестности и заметил трех разбойников, поодиночке прятавшихся за обломками каких-то опор или колонн.

Вынув шпагу из ножен, Кугель с великой осторожностью прокрался к врагам. Достигнув первой распластавшейся на земле фигуры, он вонзил стальной клинок в жилистую шею. Бандит раскинул руки, царапая когтями камни, и сдох.

Кугель выдернул клинок и вытер его о шкуру трупа. Пригнувшись к самой земле и бесшумно передвигаясь от камня к камню, Кугель возник за спиной второго грабителя. Умирая, тот успел издать приглушенный стон. Третий разбойник вскочил и подбежал, чтобы узнать, в чем дело.

Выпрыгнув из укрытия, Кугель кинулся к нему. Разбойник закричал, выхватил кинжал и бросился навстречу, но Кугель отскочил и швырнул в голову бандита тяжелый камень, поваливший того навзничь. Будучи неспособен встать, разбойник лежал и морщился от боли и ненависти.

Кугель подошел к нему, остановившись на безопасном расстоянии.

— Ты скоро умрешь. Скажи мне все, что знаешь о спрятанном сокровище.

— Ни о каких сокровищах я ничего не знаю, — сказал бандит. — Но если бы даже знал, ничего бы тебе не сказал, потому что ты меня убил.

— Я вынужден был защищаться, — возразил Кугель. — Вы меня преследовали, я вам ничем не угрожал. Зачем вы на меня напали?

— Каждый хочет жить, каждому хочется есть. Жизнь и смерть одинаково несправедливы и бесполезны. Я презираю смерть так же, как я презираю жизнь.

Кугель задумался:

— В таком случае у тебя нет никаких причин придавать особое значение моей роли в процессе твоего перехода от жизни к смерти.