Через три дня союзное командование потребовало прекратить полеты над «их зоной ответственности». Но мы предъявили отчет о потопленных немецких субмаринах, и они заткнулись. Тем более что пока доказательств у них не было. Но возможность легального пролета над Англией мы потеряли. Все равно успели все сделать. Инцидент, видимо, вызвал задержку в переговорах в Женеве. Наконец, в ночь на 8 июня, за неделю до начала вторжения, мне вечером принесли пакет, в котором был договор на английском и немецком, фотографии «высоких договаривающихся сторон» и сообщение о том, что английская сторона уехала в сторону Италии. Перед этим я попросил доставить в Бурже топливо и систему, которую испытывали в Чкаловском. Предупредил, чтобы выполнили еще пару условий. Перелет в Бурже Т-117 организовали еще 2 июня, и он стоял на «товсь». В два часа по Москве мне доложили о готовности Операции «Манхеттен». Я и Ларионов из нашего ЛИСа заняли места в кабине. Кроме основного груза, взяли на палубу два дополнительных топливных танка, и самолет поднялся в воздух. До траверза Бантри, что в Ирландии, нас сопровождало две реактивные «метлы», затем они ушли, и мы повисли над океаном. Полет был согласован с Арнольдом, везем личное послание товарища Сталина, маршрут проходил мимо территории Великобритании. По этой трассе туда и обратно 11 840 километров, почти шестнадцать часов лета. Требовалось успеть до того, как наступит рассвет в Англии. Так что поспешаем не спеша. Океан не пустой, союзнички торопятся. Ниже крутятся несколько «либерейторов», вылавливая немецкие лодки. Война между немцами и американцами еще идет. Мой штаб на связи, передает, что из немецкого Милана состоялся вылет одиночного «москито». Торопятся!

– Перехватить, принудить к посадке, в случае сопротивления – уничтожить.

Куда делся Роммель и как он будет добираться в Париж, пока не установлено. Но из Женевы до Лиона, понятно, на машине.

– Александра Петровна! Метла-21 передает: из Анси вылетел Ме-110.

– Если рискнет напрямую, то принудить к посадке, если полетит по тылам – уничтожить.

Саша и Майя на винтовых «метлах» перехватили «москито», который поперся напрямую через наши позиции. Диалога не получилось, и Саше пришлось дать очередь по крыльям. Предупредительных он не понимал, как не понимал, что обречен. У него остановился двигатель, крыло – горит, из него выбросилось два человека. За парой следовал Т-117 с группой СМЕРШ на борту, он проскочил под парашютистами и выбросил шестерых наших. Через несколько минут в руках СМЕРШа оказался сам Мензис. Роммель был гораздо осторожнее, его самолет шел на бреющем, огибая линию фронта. Его перехватили, но неожиданно последовала команда его пропустить. Подписано Сталиным.

Радиостанции союзников подозрительно притихли, до этого воздушное командование англичан рвало и метало, но мы ссылались на их запрет полетов через их зону. «Он первый начал!» А я соревновался с солнцем по скорости. А на земле готовили к вылету все машины. У нас под крылом Новая Шотландия. Мы держимся чуть мористее, на всякий пожарный случай, хотя канадские ВВС с нами еще не ссорились. Нет, ничего, обмениваемся позывными, никаких-таких вопросов не последовало. Один из диспетчеров начал было болтать, но я сделал вид, что знаю только условные фразы. У мыса Кларк довернули и следуем к северной оконечности Кэнделвудского озера. У Англии уже началась операция «Куриная слепота»: 12 постановщиков помех глушат работу РЛС восточного и южного побережья, эскадрилья реактивных «метел» набирает предельную высоту и выстраивается лебединым клином. Курс на Лондон. А мне по плечу хлопает Настя, ложусь на курс 200 градусов. Наша цель – Центральный парк. Диспетчер удивленно запрашивает, почему мы не снижаемся.

– У нас беспосадочный полет туда и обратно.

Восемь минут до сброса. Бортмеханик открывает кормовой люк, Настя колдует с прицелом, а я сижу, опустив руки, машину ведут автопилот и Настя. На этот раз мы знаем время схода, так что оно учтено. Сброс, машина качнулась, беру управление на себя, доворачиваю, чтобы оператору было лучше видно. Парашютная система сработала. Бомба летит к земле. Подрыв, и на высоте километра вспухает белое облако листовок. Сама бомба падает в Центральном парке. Нижняя часть у Норсвуда, а верхняя, вместе с парашютом, на софтбольном поле.

Пошел доклад Сталину, в Англии шестнадцать «метел» разбросали, с высоты 17 000, уложенные в разрушаемые баки листовки. В них был текст сепаратного договора и фотография Мензиса и Роммеля. Операция в Англии проходила утром! Клин реактивных самолетов шел со скоростью 1050 км/ час, и с этой скорости и высоты бомбил, пусть и листовками. А RAF даже подпрыгнуть не могла. На Манхеттене была ночь, операции были совмещены по времени. Если сложить две половинки, то получался «толстячок», который еще не успел родиться. А половинки – фонили.

На полдороге домой вызов из Вашингтона:

– «Night hag» to «Hap»! «Night hag» to «Hap»! Answer! «Metla-raz» to «Hap»! Answer!

– I’m here! Henry?

– Yes, I’m! What’s the fucking private message from Joe? What is this?

– More important the place, Henry! I delivered there this message which have thirteen thousand two hundred and twenty eight Libs on the distance of three thousand six hundred and sixty six miles, and I’m going home back, Henry! See later! Truly yours, the Hag! EC![1]

И-СИ – это «кончай п-деть» «по-дятловски», «end connection». Москва тоже треплет нервы, но ее так не пошлешь. Эти все норовят прикрытие выслать. Какое нафиг прикрытие? Надо обратным ленд-лизом горшки высылать! В массовом количестве! Обогатимся! Одинокий самолет поглощает километры, назад лететь много веселее. Даже КОУ, командир огневых установок, в корме приободрился, когда увидел удаляющиеся огни Америки за бронестеклом своей кабины. Ему хуже всех: кабинка маленькая и неотапливаемая. Есть туалет, в виде ведра с крышкой, правда, герметически закрываемой. Между креслом и дверью гермокабины сантиметров шестьдесят. Можно встать во весь рост, поделать упражнения, чтобы восстановить подвижность. Спереди висит огневая установка, выше радар и вычислитель под ногами в бронекапсуле. Под ногами – люк последней надежды с двумя приводами: гидравлическим и ручным. Есть аварийный сброс люка. Слева – разогреваемый бачок с едой, чайник-термос, и небольшое пространство, куда можно сунуть то, что приготовила супруга или приятельница в полет, или то, что сэкономил на завтраках, и сердобольные официантки сунули тебе в руки перед полетом. Самое скучное и самое горячее место на борту. Отсюда либо в рай, либо в салон, а потом как придется. Коля Одинцов воевал с 1942 года, он был в экипажах печально известного бывшего 138-го БАП, но в составе летавших экипажей. Поэтому сейчас он старшина, орденоносец. Не так давно женился на оружейнице 124-го гвардейского Паше Иванцовой. Полет над морем выполнял впервые, и на такие дальние расстояния никогда не летал. Машина в воздухе уже тринадцать часов. Все, что взял с собой, уже съедено, а под ложечкой сосет! Он нажал кнопку на ручке управления ОУ: