– Как он мог?!

– Отчаявшимся людям нужны союзники. Кто знает, может, день-другой Гутред мечтал вбить клин между Иваром и Кьяртаном. Так или иначе, он очень нуждался в деньгах. Да и к тому же у Гутреда есть один существенный недостаток: он всегда верит в лучшее в других людях. Его сестра, не столь обремененная филантропическими идеями, отнюдь не была в восторге от такого жениха. И сбежала в монастырь.

– Когда это произошло?

– В прошлом году. Кьяртан посчитал ее отказ выйти за его сына очередным оскорблением и угрожал отдать Гизелу своим людям, чтобы те ею вволю попользовались.

– Она все еще в монастыре?

– Была, когда я покинул Эофервик. Там ей брак не угрожает, верно? Может, Гизела вообще не любит мужчин. Множество монахинь их терпеть не могут. Но я сомневаюсь, что Гутред оставит там сестру надолго. Ее цена в качестве коровы мира слишком велика.

– Он все-таки хочет выдать Гизелу за сына Кьяртана? – спросил я как можно небрежнее.

– Этого не будет, – ответил Оффа и налил себе еще эля. – Отец Хротверд – знаешь такого?

– Отвратительный человек, – поморщился я, вспомнив, как Хротверд поднял в Эофервике толпу на убийство датчан.

– Да уж, чрезвычайно мерзкий тип, – согласился Оффа с редким энтузиазмом. – Именно он придумал обложить датчан церковным налогом. Он предложил также, чтобы сестра Гутреда стала женой твоего дяди, после того как тот овдовел, и это предложение, видимо, понравилось королю. Эльфрику так и так нужна жена, а если он пожелает послать своих копейщиков на север, это необычайно укрепит власть Гутреда.

– И оставит Беббанбург без защиты, – сказал я.

– Шестьдесят человек смогут удерживать Беббанбург до Судного дня, – отмахнулся Оффа. – Гутреду же нужна армия побольше, и две сотни человек из Беббанбурга станут для него божьим даром. Уж определенно они будут стоить его сестры. Но в то же время не забывай: Ивар сделает все, чтобы помешать этому браку. Он не хочет, чтобы саксы Северной Нортумбрии объединились с христианами Эофервика. Поэтому, мой господин, – Оффа отодвинул свою скамью от стола, словно предлагая завершить на том пространный рассказ, – в Британии царит мир, повсюду, кроме Нортумбрии, где у Гутреда возникли неприятности.

– A в Мерсии нет неприятностей? – спросил я.

– Ничего из ряда вон выходящего, – покачал головой Оффа.

– A в Восточной Англии?

Оффа помолчал; потом, поколебавшись, сказал:

– Там тоже все спокойно.

Но я знал: он молчал неспроста – хитрец бросил мне наживку и теперь выжидал, невинно глядя на собеседника.

Я со вздохом вынул из кошелька еще один шиллинг и положил на стол. Он позвенел монетой, чтобы убедиться, что серебро хорошее.

– Король Этельстан, – сказал Оффа, – бывший Гутрум, ведет переговоры с Альфредом. Альфред и не подозревает, что мне об этом известно. Они собираются поделить Англию.

– Поделить Англию? – переспросил я. – Но как можно делить то, что тебе не принадлежит!

– Датчанам отдадут Нортумбрию, Восточную Англию и северо-восток Мерсии. Уэссексу же отойдет юго-западная часть Мерсии.

Я изумленно уставился на Оффу:

– Но Альфред никогда не согласится на такое!

– Еще как согласится.

– Ему нужна вся Англия, – запротестовал я.

– Он хочет, чтобы Уэссексу ничто не угрожало, – ответил Оффа, крутанув монету на столе.

– И поэтому согласится пожертвовать половиной Англии? – недоверчиво спросил я.

– Попробуй взглянуть на это иначе, мой господин: в Уэссексе не будет датчан, а в тех землях, где будут править датчане, живет много саксов. Если датчане согласятся не нападать на Альфреда, тот будет чувствовать себя в безопасности. Но вот смогут ли чувствовать себя в безопасности датчане? Даже если Альфред поклянется их не трогать, на их землях все равно будут жить тысячи саксов, и эти саксы могут подняться против датчан в любую минуту… Особенно если их будут поощрять из Уэссекса. Король Этельстан заключит с Альфредом договор, который не будет стоить и пергамента, на котором его нацарапают, – улыбнулся Оффа.

– Ты имеешь в виду, что Альфред нарушит перемирие?

– Открыто – нет. Но он начнет подбивать саксов на мятеж, станет поддерживать христиан и раздувать беспорядки, и все это время будет читать молитвы и клясться своему врагу в вечной дружбе. Вы все считаете Альфреда набожным книгочеем, но этот человек очень честолюбив. И его амбиции простираются на все земли, лежащие между этим местом и Шотландией. Ты видишь, как он молится, а я вижу, как он мечтает. Он пошлет к датчанам миссионеров, и все будут считать, что он интересуется только религией. Но знай: где бы саксы ни убили датчан, их клинки направит Альфред.

– Нет, – сказал я, – только не Альфред. Его Бог не дозволяет предательства.

– Что ты знаешь о Боге Альфреда? – пренебрежительно спросил Оффа и прикрыл глаза. – «И предал его Господь, Бог наш, в руки наши, и мы поразили его и сынов его и весь народ его, и взяли в то время все города его, и предали заклятию все города, мужчин и женщин и детей, не оставили никого в живых»[5]. – Оффа открыл глаза. – Таковы деяния Бога, которому поклоняется Альфред, господин Утред. Хочешь услышать еще что-нибудь из Библии? «И предаст их тебе Господь, Бог твой, и поразишь их»[6]. – Оффа скорчил гримасу. – Альфред мечтает о земле, свободной от язычников, о земле, где враг полностью истреблен и живут одни только набожные христиане. Если на острове Британия и есть человек, которого следует бояться, господин Утред, то этот человек – король Альфред. – Он встал. – A теперь я должен убедиться, что эти глупые женщины накормили моих собак.

Я смотрел, как Оффа уходит, и думал, что хотя он и очень умный человек, но в отношении Альфреда фатально ошибается. И разумеется, Альфред хотел, чтобы я именно так и думал.

Витан был королевским советом, состоящим из наиболее влиятельных людей королевства. Он собрался по двум поводам: в честь освящения новой церкви Альфреда и обручения Этельфлэд с моим двоюродным братом.

Мы с Рагнаром не имели отношения к прениям витана и поэтому вовсю пьянствовали в городских тавернах, пока велись все эти разговоры. К нам разрешили присоединиться Бриде, что очень обрадовало моего друга. Брида была саксонкой из Восточной Англии и в прошлом моей любовницей. Но то было очень давно, когда мы оба были еще совсем юными. Теперь же Брида стала красивой женщиной и настоящей датчанкой, еще более датчанкой, чем сами датчане. Правда, Рагнар так и не женился на ней, но она долгие годы была его подругой и любовницей, давала моему другу советы и немножко колдовала. Хотя волосы у Рагнара были светлыми, а у Бриды – темными; хотя он ел, как кабан, в то время как она лишь слегка прикасалась к пище; хотя Рагнар был шумным, а Брида – спокойной и мудрой, но они прекрасно ладили и были счастливы вместе.