– Такое творится, что не хочется выходить из дому. Не знаю, куда катится мир.

Ричи отхлебнул из чашки.

– Она что-нибудь тебе говорила? – спросила Мэри.

– Что?

– Когда вы вдвоем гуляли недавно вечером. Мне интересно, рассказывала ли она тебе что-нибудь. Что-нибудь еще, кроме тех древних баек, которыми кормит нас.

– А что она рассказывает, например?

– Даже не желаю повторять. Глупые древние байки, и все. – Мэри встала, прикрыла дверь и села обратно. – Я не против рассказать тебе, Ричи. Меня уже с души воротит оттого, что она тут торчит, хотя она только несколько дней как вернулась. Часами лежит в ванне. А недавно вернулась ночью пьяная как сапожник. И единственное объяснение в ответ – эти древние байки. Хочется влепить ей затрещину и сказать, чтобы собирала манатки, но Делл слышать об этом не желает. Мы ходим вокруг нее на цыпочках. – Мэри резким жестом смахнула слезу обиды. – Это несправедливо, Ричи.

– Не расстраивайтесь так.

– А ты сам!

– Что я?

– Вот, приходишь. А как мы обошлись с тобой!

– Ну ладно, не важно.

– Я потеряла тебя, как потеряла ее, да?

– Не надо так переживать, Мэри.

Они сидели молча, пока Мэри не успокоилась. Спросила:

– Как ты на все это смотришь?

Ричи поставил чашку с блюдцем на ковер и подался вперед.

– Думаю, она очень ранимая.

– Ранимая!

Дверь открылась, и перед ними предстала Тара – ранимая, розовая, сияющая чистотой, с улыбкой косящаяся на Ричи. Она удивленно подняла брови, и он моментально понял, что, позови она его взобраться на гору, переплыть реку или броситься с ней со скалы, он последует за ней.

– Ричи, – спросила она, – отвезешь меня к Питеру?

– Конечно.

– Но ты еще не завтракала! – запротестовала Мэри.

– Не приставай.

– Ест одни фрукты, – пожаловалась ему Мэри, поморщившись. – Фрукты да орехи. К чему это все приведет?

– Не знаю, миссис Мартин.

– Я возьму куртку, – сказала Тара.

Мэри грозно взглянула на Ричи. Он поднял чашку и блюдце с ковра, но Мэри забрала их у него и быстро унесла на кухню, предоставив Ричи возможность выйти в коридор и спросить Тару, предупредила ли та родителей, что переезжает к нему.

– Еще нет.

– О чем вы там шепчетесь? – спросила Мэри, подслушивавшая их.

– А, да так, – ответила Тара. – Я собиралась дождаться папу и потом сказать. В общем, я хочу переехать к Ричи.

Ошеломленная Мэри только охнула.

– Всего на несколько дней. Посмотреть, что из этого выйдет. Да, Ричи?

– Конечно.

– И что я скажу твоему отцу?

– Я сама скажу, позволишь?

– Как знаешь. Меня уже ничего не удивляет. Вообще ничего.

– Послушай, мам, я не ухожу из дома. Просто хочу, чтобы тебе и папе было немного свободней. Я же вижу, что стесняю вас.

Мэри повернулась к ней спиной:

– Поступай как знаешь, девочка. Ты всегда так делала.

Тара оставила дверь открытой, жестом показывая Ричи, чтобы поторапливался.

– Я буду заходить к вам, миссис Мартин, – сказал Ричи.

– Хорошо! – крикнула Мэри дрогнувшим голосом. Потом подумала, что так не годится, и, бросившись назад, чмокнула Ричи в щеку.

Ричи посмотрел на нее. Мэри пыталась улыбнуться, но ее глаза были как черные провалы, в которых бушевала буря ужаса и горя.

– Мне жаль твою маму, – сказал Ричи, когда они отъехали от дома.

Прямо перед ними вставало бледное солнце, и Тара надела темные очки.

– Когда мне было шестнадцать, мне не терпелось уйти, так и теперь. Это не мамина вина. Природа не терпит двух женщин под одной крышей.

– Но ты же вольна уйти, если хочешь.

– Конечно.

– То есть это не как в шестнадцать лет, правда?

Она повернулась к нему. Он оторвался от дороги впереди и увидел, что она внимательно изучает его, стараясь понять, что он имел в виду.

– Да это я так, просто, – быстро сказал он. – А зачем тебе нужно к Питу?

– Я получила какое-то непонятное сообщение от Джека. Что-то о соседке.

Когда Ричи и Тара подъехали к «Старой кузнице», Питер уже отправился к клиенту. Женевьева и дети были дома. Зои открыла им дверь. Странно посмотрела на свою тетю Тару, которая ласково улыбнулась в ответ.

– Джек дома? – спросила Тара без церемоний.

Женевьева сидела на нижней ступеньке лестницы, вычесывая одну из собак пластмассовым гребнем. Не отрываясь от своего занятия, она ответила:

– Он наверху, сидит за компьютером.

Тара обошла Женевьеву и бросилась наверх. Встревоженная Женевьева обернулась ей вслед. Слышно было, как дверь спальни Джека раскрылась и плотно закрылась. Женевьева вопросительно взглянула на Ричи. Рядом с ней стояла Зои, позади Эмбер и Джози. Все смотрели на Ричи, ожидая объяснений – почему Тара так себя ведет и зачем она помчалась к Джеку.

– Где твоя гитара? – спросил Ричи у Зои.

Та пошла за гитарой.

Он шагнул в гостиную, сел на диван и похлопал по обивке рядом. Зои подошла и опустилась на диван. Ричи взял аккорд, затем второй. Эмбер и Джози потянулись в комнату вслед за сестрой, но остались стоять, внимательно глядя на Ричи, словно он сейчас покажет фокус. У Джози глаза были широко раскрыты.

– Кстати, о фейри, – сказал Ричи. – Женевьева, твои девочки выглядят так, словно только что выпали из желудевой чашечки.

– Да какие они эльфы! – крикнула Женевьева снизу. – Натуральные гоблины.

– У нашей собаки блохи, – проговорила Джози.

– Это название песни? – спросил Ричи. – Хочешь, чтобы я ее спел?

Пук Ледден – так в центральных графствах Англии называли озорного фейри, который заставлял человека плутать в лесу.

Кэтрин Бриггс. Словарь фейри

Миссис Ларвуд услышала негромкий, почти робкий, стук в дверь. Она отодвинула засовы, сбросила цепочки и сразу поняла, кто перед ней. С улыбкой пригласила Тару войти, повела в глубину дома и предложила сесть к столу. На столе гордо возвышался компьютер, монитор мерцал разноцветной картинкой скринсейвера.

– Вы идете в ногу со временем, – сказала Тара.

– Все Джек. Он и подключил, и показал, как это работает. Можете снять куртку.

– Он милый мальчишка.