– Какой наследник? – заострила внимание Тори, но не очень. – У первых жильцов не было наследников.

– По документам были. Каждый гражданин имеет право оставить наследство кому угодно, даже не имея прямых наследников.

Тори мельком глянула в список. Вторая фамилия, следующая за той, которую она указала этой девочке, ее несколько отрезвила. Очень странно.

– Спасибо, вы меня здорово выручили.

Закурив в машине, Тори думала: «Ну и что? Ну, фамилия, мне это ни о чем не говорит. Закрутить кошмар он не мог никоим образом, дурацкая была затея».

Некоторое время ездила по городу, смотрела в зеркало, но за ней не мотались возможные убийцы. Чувствуя голод, зашла в приличное кафе, однако поняла, что ни куска не проглотит, заказала кофе. На стол положила лист со списком, курила, глядя в него. Практически все считали, будто она наделена недюжинным умом, а на поверку оказалось – ум-то средний, иначе он подсказал бы более практичный и действенный ход. Кто же прислал ей бандероли? Столько лет хранить эти вещи! Как же они попали в руки убийце?

Стоп! Наследство! В наследство поучают все до мелочей: квартиру и то, что в ней, – мебель, кастрюли, светильники, одежду, коробочки с «сокровищами» прежних хозяев...

Тори подхватилась, кинула деньги на столик, забрала список и ринулась к машине. Выворачивая руль на поворотах, она слышала свой внутренний голос: «Не надо туда ехать, вернись, подумай, чем это может кончиться». Тори отвечала ему вслух:

– Я только посмотрю. Проверю. Тихонько подберусь и проверю. Хочу убедиться, что это не так.

«А если так?»

– Вернусь к машине и поеду в город. В милицию... или сначала переговорю с мамой, она поднимет связи, чтоб на меня не смотрели, как сегодняшний мент.

«А если тебя заметят? Ты же можешь прямиком попасть в лапы хищникам».

– Буду стараться, чтоб не заметили.

«Ты сумасшедшая. Нет, ты дура».

– Наверное. Но я хочу знать. Просто хочу точно знать.

Внутренний голос умолк, видно, устал спорить.

Не доезжая до цели, Тори съехала на обочину, заглушила мотор и закурила. Теперь нужно дождаться сумерек, они уже подступают, кстати, осенью накрывают землю за считаные минуты. Тори проживала последний месяц заново, проживала все моменты до мелочей, сопоставляя события с жестокой рукой, которая, как ей казалось, не способна наносить столь безжалостные удары.

Тем временем вокруг образовалась густая пелена, уменьшившая видимость. Кое-где загорелся в окнах свет, вспыхнули фонарные столбы. Пора.

Тори вышла из машины, постояла, присматриваясь к местности. Жутковато стало, все же она одна, только не в ее характере отступать и уступать. Тори двинула по дороге, изредка оглядывалась, но кругом безлюдно, даже местные шавки не лаяли, а их здесь держат. Поразительная тишь, слышны лишь ее шаги, да и то тихие, легкие. Впрочем, она старалась не шуметь.

Вот и ограда. Раскидистый куст ее спрячет. Тори подошла к кусту вплотную, отодвинула мешавшие ветки, хотя свет в доме и так виден. Однако хотелось бы рассмотреть, кто там находится, чтоб быть уверенной на сто процентов. Либо на эти же сто процентов получить обратные доказательства.

– Что же ты стоишь, Тори? – раздался за спиной голос.

Вздрогнув, она развернулась и очутилась с ним лицом к лицу.

– Заходи, раз приехала, – сказал он.

Да, не в ее характере отступать, и особенно уступать. Так было всегда. С юности Тори привыкла к поклонению, обожанию, подчинению. Привыкла, что все дается легко, при этом не была заносчивой и надменной. Ей нравилось нравиться, поэтому она учитывала, что, кроме нее, есть другие люди, которые могут поменять свое мнение о ней, а как же жить без обожания? За ней увивались многие, кто имел хоть малюсенький шанс обратить на себя ее внимание, а она... она влюбилась в него и – какая ирония судьбы – безнадежно. Как же так, рассуждала она, красивей меня никого нет, а он не видит, что ли? Хитрости Тори было не занимать, она придумала способ чаще оставаться с ним наедине. Глеб никому не отказывался помочь по математике или по физике, это же его конек, заодно проверял на прочность свои знания. Тори попросила его позаниматься с ней алгеброй, непременно дома. Мама оценила Глеба положительно:

– Красивый мальчик. Умный, серьезный, талантливый.

– Перспективный, – дополнил папа. – Ты присмотрись к нему, детка, у него большое будущее.

Как будто от нее все зависит! Но Тори думала, что, увидев, в каких царских условиях она живет, какая она остроумная и общительная, рассмотрев ее достоинства, он немножечко переориентируется, а там завязнет в ней по самые уши. Не тут-то было. Глеб не поддавался на уловки, заставлял зубрить правила, вместо того чтоб целовать прекрасные губы. И после занятий у нее дома, а также после уроков он спешил к Женьке. Тори обижалась: что в ней нашел Глеб? И тогда она приняла решение сделаться ее подругой, узнать, чем Женька лучше, узнать слабые стороны и затем использовать их, дабы отвадить Глеба от подружки. С людьми Тори сходилась запросто, Женька, не подозревавшая коварства, только радовалась.

Разумеется, Женька была очаровательной девочкой с длинными волосами, спадавшими роскошным потоком, с огромными наивными глазищами, менявшими от настроения цвет от светло-голубого до серого. Собственно, Женя стояла на втором месте после Тори, но Глеб почему-то предпочел ее. С первого класса дружила она с Наташкой – вот уж заурядность во всех отношениях, пришлось терпеть и эту блеклую моль. Что предприняла Тори? Не давала подруге встречаться с Глебом, постоянно держала при себе, находила кучу дел, которые край как нужно переделать вместе, короче, мешала изо всех сил. Идеи ей подавала женская природа. Но... но... но...

Тори рассчитывала на выпускной: Глеб переживет шок, когда увидит ее и поймет, кто ему нужен. И вот она, прекрасней богинь, затянутая в изумительные кружева, причесанная у лучшего парикмахера, подкрашенная визажистом, точно сошедшая с Олимпа, явилась на вручение аттестатов. Ахнули все без исключения, в том числе и Глеб таращился на нее с восторгом, а это повод самой стать горой, которая идет к Магомету, раз он смущается. Тори была уверена, что победа будет за ней, к тому же выпитое шампанское придавало смелости. Для начала она танцевала со всеми подряд, затем, играючи, потащила Глеба.

Впервые он обнял ее, правда, в танце, но близость возбудила ее, жар, которым обдало Тори, казалось, сожжет до пепла. Этот миг нельзя было упустить, она собралась с духом и:

– Скажи, Глеб, я тебе нравлюсь?

– Ты не можешь не нравиться.

– А больше, чем нравлюсь, я тебе нравлюсь?

– Не понял, – озадачился Глеб.

Она прижалась к нему, так как смотреть в глаза не могла, и на ухо искренне сказала: