Он встал, открыл бюро и вынул футляр, в котором оказались очки-духовиды с дымчатыми стеклами. Приложив их к лицу, де Косье рассмотрел своего гостя и протянул ему очки:

— Возьмите, это подарок. А вот и другой, — добавил он, доставая из того же ящика бутыль темного стекла. — Ловушка, как для джинна. И то и другое, конечно, пришлось изготавливать по специальному заказу. Мастер-артефактор, помню, посмотрел на меня, как на сумасшедшего, когда узнал параметры заказанных предметов, — улыбнулся де Косье. — Впрочем, не буду утомлять… Да, вы правы, я сразу догадался, какой подарок оставил мне безумный брадобрей. Еще раньше я внимательно следил за его похождениями — именно потому, что вовремя прочитанный Кайданов направил мою мысль в нужное русло. Правда, я ожидал, что господин Копеечкин окажется не глупее меня… Однако вернемся к нашим фантомам. Ухокусай — это предметный призрак, родом скорее всего из Рассветной страны. Это вы, конечно, уже поняли, как и то, что он долгое время был привязан к Свинтудоеву из-за повышенной эмоциональной восприимчивости. Стало быть, догадываетесь, что искать его нужно на нижнем уровне психономиса, где он смыкается с верхним физионисом. Но вот чего Кайданов вам не подскажет, Непеняй Зазеркальевич: строго нацелившись на этот пласт реальности, вы ни за что предметного призрака не обнаружите.

— Почему же?

— Не догадываетесь? — не без нотки надменности спросил де Косье.

— Для обоснованной догадки у меня еще мало данных, а необоснованные строить не желаю. Понятно, что дело в удивительной приспособляемости Ухокусая…

Выражение превосходства в глазах закордонца несколько угасло.

— Вам действительно не откажешь в проницательности. Конечно, его талант — в мимикрии, так я это называю. Он весь — само подражание и в своей базовой зоне реальности подражает всему, что там отражено, и потому кажется, что его нет.

— Значит, остается высматривать тени?

— Верно. Усильте контраст и отфильтруйте тени, бросаемые на оба ближайших уровня, — получите отчетливый контур. Конечно, охотиться на Ухокусая с оптографической камерой нечего думать, он слишком проворен, но вот очки, зачарованные нужным образом, позволяют держать его в поле зрения. Создать ловушку было гораздо сложнее — пришлось сымитировать несколько эмоциональных полей и затягивать призрака поэтапно, в несколько шагов. Вот, возьмите и это, — сказал де Косье, прибавляя к очкам и бутылке тетрадь в кожаном переплете. — Здесь наброски к составлению чар для духовидов и для ловушки и, что будет вам нужнее всего, порядок прочтения заклинаний при ловле предметного призрака. Для наилучшего эффекта держите горлышко направленным на Ухокусая.

— Щедрые дары, — заметил Непеняй Зазеркальевич.

— Я вижу в вас пытливый ум, иначе, верьте, пальцем бы не шевельнул ради вас. Благотворительность мне чужда. Иное дело — помочь разумному, обладающему и умом, и волей. Тем более мне это ничего не стоит: для меня Ухокусай — пройденный этап, и все, чего я мог достичь, изучая его уникальные свойства, уже достигнуто. Кстати, эмульсия для полноценной ночной съемки была мной найдена именно в попытках зафиксировать предметного призрака. Полагаю, вы сможете прочитать об этом уже в апрельском номере «Магии и жизни». Там же, надеюсь, будут размещены и снимки, сделанные мной с воздуха во время упомянутого вами сеанса ночной съемки. Что же касается моего якобы злого умысла — выбросьте из головы. Ухокусай сбежал от меня примерно месяц назад.

— Сбежал? Как?

— Каюсь, по моей небрежности. Как я уже сказал, в тетради вы найдете уловляющее заклинание для предметного призрака. Важнее всего первая фаза, состоящая из трех тактов, она производит захват. А я однажды попытался сделать снимок Ухокусая, удерживая его всего на двух тактах. Он вырвался и исчез прежде, чем я успел что-либо предпринять. Уже на следующие сутки он начал охоту в городе, в чем вы можете убедиться, если раздобудете достоверные сведения о череде нападений. Так что я никак не мог подбросить его в ваш дом. Надеюсь, вы удовлетворены?

— Больше, чем ожидал, — сказал Сударый, вставая. — Я очень благодарен вам, мсье де Косье, и за откровенность, и за помощь.

Он протянул руку, и закордонец энергично пожал ее.

— Но почему же вы молчали столько времени?

— А почему я должен был говорить? Волей судьбы у меня в руках оказался уникальный объект для исследований, и ничто не заставило бы меня отказаться от столь выгодного приобретения.

— Свинтудоева винили за преступления, совершенные Ухокусаем…

— Ах, оставьте! Свинтудоев был сумасшедшим, а учитывая эмоциональную восприимчивость предметного призрака, еще неизвестно, кто по-настоящему ответственен за парикмахерские выходки. И уж, во всяком случае, помочь я вам решил отнюдь не из желания послушать мораль.

— Что ж, позвольте еще раз поблагодарить вас…

Непеняй Зазеркальевич не стал брать извозчика и отправился домой пешком. Ему хотелось еще раз обдумать состоявшийся разговор, который, хотя и завершился на диво успешно, все же оставил в душе неприятный осадок.

От начала и до конца нить разговора крепко держал в руках де Косье. Сударому оставалось только уныло признать, что детективная стезя не для него. Мало поработать головой, надо еще уметь воспользоваться своими знаниями. Между тем, если бы не добрая воля конкурента, он ничего бы от него не добился.

Угрозы разоблачения не могли подействовать на де Косье, потому что он невиновен. Как ни подозрителен казался ночной полет над крышами Тихомировской улицы, один-единственный факт разбивал все догадки: нападения Ухокусая начались раньше.

«А может, соврал де Косье? — шевельнулась в душе робкая и, если вдуматься, глупая надежда. — Зачем это нужно, чтобы де Косье оказался виновен? Ради сомнительного удовольствия непременно настоять на своем? Или, того хуже, ради „морального права“ тыкать в конкурента пальцем и приговаривать: „Всегда-то он мне не нравился“? Фу как пошло…»

Да и проверить слова конкурента нетрудно. Сударый не помнил, публиковалась ли уже в газетах хронология нападений Ухокусая, но в крайнем случае можно обратиться с вопросом к Немудрящеву, тот вряд ли откажет в любезности.

Кроме того, будь де Косье виновен, зачем бы стал дарить духовиды и ловушку?

Значит, Ухокусай действительно сбежал. Совершил несколько нападений и… почему-то обосновался в оптографическом ателье.

Сударый замедлил шаг, потом и вовсе остановился, в задумчивости ковыряя носком ботинка откинутый на край тротуара снег и невидяще глядя на прохожих.

Странно. В одном оптографическом ателье Ухокусая уже поймали, зачем же он остановился во втором? Конечно, трудно понять мотивы настолько необычного существа, но…

И вдруг Сударому вспомнилось: «…Вы приписываете мне какой-то злой умысел… Не могу, правда, вообразить, какой именно…» Так сказал де Косье вначале, а потом закончил словами: «Так что я никак не мог подбросить его в ваш дом».