В 1789 году в Лондоне вышел памфлет «Об угрозе политическому балансу в Европе», его, как полагают исследователи, сочинил тоже француз — журналист Малле дю Пан по заданию шведского короля Густава Третьего, которого Екатерина иронично называла «французом с головы до ног». В памфлете снова писалось, что русские — народ опасный, «закаленный варварством и дисциплинированный игом рабства, нечувствительный к смерти и к несчастью, он более годится для завоеваний и опустошений, чем для войн оборонительных…».

Наконец в 1802 году француз Сильвен Марешаль, писатель и публицист-утопист, сфабриковал фальшивое «Завещание Екатерины Второй», где приписал ей такие слова: «Надеюсь, что верным моим планам Российский орел расправит свои могучие крылья, чтобы обрушиться на сею преступную страну, где кровь короля пролилась под рукой его народа».

Первые фрагменты завещания Петра I появились в печати в декабре 1812 года, в книге «О возрастании русского могущества с самого его начала и до 19 столетия» публициста Лезюра. Он ссылался на якобы выкраденные некогда в Петербурге документы, личные записки Петра I, где фигурировал его «прожект» покорения мира. Первоначально слово «завещание» даже не фигурировало, а появилось оно в 1826 году, после перевода книги на немецкий язык. Но легенда о кошмарном завещании русского царя зажила еще после первого выхода книги на французском, и как раз на этот текст ссылался Вильсон. Выглядит это «завещание» так (позволю привести несколько обширных цитат):

«Во имя святой и нераздельной Троицы, мы, Петр, император и самодержец всероссийский, всем нашим потомкам и преемникам на престоле и правительству русской нации.

— Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха: оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и войною для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России.

— Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону золотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы иметь влияние на выборы королей, проводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно.

— Делать возможно большие захваты у Швеции и искусно вызывать с ее стороны нападения, абы иметь предлог к ее покорению. Для этого изолировать ее от Дании и Данию от Швеции и заботливо поддерживать между ними соперничество.

— В супруги к русским великим князьям избирать германских принцесс для того, чтобы умножать родственные союзы, сближать интересы и, увеличивая в Германии наше влияние, тем самым привязать ее к нашему делу.

— Преимущественно добиваться союза с Англией в видах торговли, ибо это именно та держава, которая для своего флота наиболее нуждается в нас и которая может быть наиболее полезною для нашего флота.

— Неустанно расширять свои пределы к северу и к югу, вдоль Черного моря.

— Возможно ближе придвигаться к Константинополю и Индии, обладающий ими будет обладателем мира. Устроить падение Персии, проникнуть до Персидского залива, восстановить, если возможно, древнюю торговлю Леванта через Сирию и достигнуть Индии, как мирового складочного пункта. По овладении ею можно обойтись и без английского золота.

— Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша похоронена, Турция завоевана, армии соединены, Черное и Балтийской моря охраняемы нашими кораблями, тогда надлежит под великою тайною предложить сперва Версальскому договору, а потом Венскому разделить власть над Вселенною».

Причем фальшивку несколько раз использовали в пропагандистской войне против России. В частности, перед началом Крымской войны «Завещание» вовсю цитировали британские и французские политики, в 70-х годах 19 века его снова вспомнили в разгар Русско-турецкой войны, а в начале 20 века появился новый текст «Завещания», где Петру приписывали намерение еще и разгромить Японию. В начале Первой мировой войны фальшивку снова опубликовали, но теперь уже в иранских газетах и в новой версии, где Петр I теперь уже указывал своим преемникам заняться Ближним Востоком, усилить вражду между шиитами и суннитами, дабы из Азии наконец исчезло само понятие «ислам».

Так что когда Вильсон написал свою анонимную книгу, она легла на подготовленную почву и последующие труды на ту же тему оказывались весьма востребованными. Тут уже трудно понять — это авторы формировали общественное мнение или оно формировало их труды. Например, капитан индийской армии (так называли армию Ост-Индской компании) Джон Макдональд Киннейр карьеру начинал в туземной пехоте в Мадрасе. Потом он попал в политический департамент Компании, то есть стал заниматься разведкой, оттуда перебрался в Персию, где служил под началом генерала Малкольма и занимался сбором, обобщением и анализом всех географических и разведданных, полученных Кристи, Поттинджером и другими офицерами этой сплоченной команды разведчиков.

В 1813 году он опубликовал книгу под названием «Географические ученые записки о Персидской империи», да и сам он немало поездил по Персии и по Востоку вообще, чтобы составить свое мнение о регионе и о той роли, которую играет в нем Россия. И в своей следующей книге «Путешествие через Малую Азию, Армению и Курдистан», вышедшей в 1818 году, он подробно изложил свои взгляды на возможное завоевание Индии. Прежде всего, он пришел к выводу, что завоеватель сможет перебросить достаточные силы только сухопутным путем. Морским это сделать нереально. Нужен огромный флот, и понадобятся колоссальные материальные затраты на такую десантную операцию. А сухопутных путей было два: через Малую Азию и Ближний Восток, а также через Среднюю Азию. Но оба неизбежно приводили в Афганистан. А там продвижение армии захватчиков было бы затруднено естественными причинами: пустыни, отсутствие ресурсов и еды и малопроходимые перевалы Гиндукуша. И конечно, Киннейр отдельно рассмотрел русских как потенциальных противников. И два маршрута — через Кавказ и через Оренбург, — которыми русская армия пошла бы в Афганистан. Правда, Киннейр хоть и считал, что Петербург явно хочет присоединять Азию и Индию, но делать ему этого не стоит.

«Я подозреваю, что русские, вне всякого сомнения, горят желанием расширить свою империю в этом направлении; но она и так уже весьма громоздка и неуправляема и, вполне возможно, вскоре может развалиться из-за своей чрезмерной величины на части»[105].

Киннейр полагал, что России будет довольно легко завладеть Персией, с учетом того, что все сыновья шаха готовы сражаться за трон, и русским стоит поддержать лишь одного из них и превратить Персию в свой сателлит, в результате страна превратилась бы в плацдарм для атаки на Индию.

И книга Вильсона, и книга Киннейра произвели такое воздействие, что даже в парламенте случились дебаты о том, стоит ли предпринять какие-то меры, чтобы остановить русских, которые официально, несмотря на события в Персии, все еще считались союзниками. Правда, в 1829 году говорить о том, что страна может попасть в орбиту русского влияния, не приходилось. Наоборот, после разгрома русской миссии в Тегеране престиж России в стране заметно упал, и даже покаянная миссия в Петербург воспринималась местной элитой не как поражение, а как своего рода отступные, откуп за убийство Грибоедова.