— Она просто тебя очень любит. Говорят же, что от любвичеловек теряет рассудок, что он сам не ведает, что творит.

— Ты считаешь, что Тамара меня любит?

— Зачем ты спрашиваешь? Ты и сам все знаешь.

— Господи, ты не от мира сего! Всему ищешь оправдание.Буквально всему. Какая же ты у меня чистая… Какая чистая… Ты оправдываешьженщину, которая так жестоко с тобой обошлась!

— Я просто поняла, что она тебя любит. Это видноневооруженным глазом.

— А ты меня любишь?

— Что?

Я посмотрела на Якова испуганным взглядом.

— Что? — вновь повторила я свой вопрос, хотяпрекрасно поняла, о чем спросил меня Яков.

— Я спросил, а ты меня любишь?

— Я?

— Ты.

— Люблю… Люблю… Конечно, люблю…

Яков закрыл мой рот поцелуем. Он целовал меня долго и жадно.Он целовал и слизывал языком мои слезинки… Он дотрагивался до моих волос стакой нежностью, что мне захотелось рассказать ему о том, что я вру, что тотребенок, которого я в себе ношу, не имеет к нему отношения. Но я не смогла. Уменя не хватило решимости. Пусть все останется так, как оно есть. Пусть все таки останется…

…У меня не было свадьбы не потому, что я ее не хотела, апотому, что совсем недавно Яков похоронил жену. Не принято вступать в бракраньше, чем через год после похорон. Мы расписались совсем тихо, без музыки,без свадебного платья и без грандиозного застолья… В тот вечер, когда Яковвпервые приехал на квартиру к Галине, он заявил, что у ребенка должен быть отеци что за все, что между нами произошло, мы несем ответственность оба. Прощеговоря, Яков взял мою руку в свою и сказал одну банальную фразу, которую я частослышала в кинофильмах, которую читала в книгах, но никогда не думала, чтоуслышу ее в применении к себе: «Выходи за меня замуж».

Да, дорогой читатель. Он именно так мне и сказал: «Выходи заменя замуж». Богатый человек предложил выйти замуж бедной деревенской девушке,потому что она носила под сердцем ребенка, которого он считал своим. А можетбыть я ошибаюсь. Возможно дело было не только в ребенке. Возможно Яков ко мнечто-то чувствовал… По крайней мере мне бы хотелось в это верить. Дай Бог, чтобыэто было именно так.

А я… Я с радостью кивнула головой и подумала, что я ужеприняла правила крайне нечестной игры, ступила на тропу лжи, так почему же мнене идти по ней дальше…

Мы решили справить нашу так называемую свадьбу в узкомсемейном кругу, но не где-нибудь, а в плавучем ресторанчике, который Яковвыкупил на целый день. Он хотел, чтобы это торжество приняло особенную остротуи, конечно же, надолго запомнилось. Нас было трое. Яков, одетый в белоснежныйкостюм и ослепительно красный галстук. Моя так называемая сестра Галина,наряженная в вишневое платье и я, одетая в платье цвета лазури с искусственнымцветком в волосах. Нас обслуживали несколько официантов. Музыканты громкоиграли красивую музыку…

Туристы, решившие полюбоваться величественной Москвой среки, использовали для этого речные такси. Они с любопытством смотрели на нас,махали нам руками, громко кричали, свистели и совершенно откровенно завидовали.

— Новые русские жируют! — слышалось скатеров. — Вот жизнь пошла! Оплатили ресторан и плавают… Это ж какиеденьги надо иметь!

Они были правы. Денег у моего мужа было много. Арендаречного ресторана для него — просто копейки.

— Добрый день, страна! — закричала Галина ипомахала проплывающему мимо нас речному такси бутылкой дорогого шампанского.

— Добрый день! — —слышался ей ответ.

— У меня есть музыка! Народ, какую песню ты любишь?!

— Какую поставишь! — громко кричал ей народ.

Галина повернулась к оркестру и закричала пьяным голосом:

— А ну-ка спойте мне песню… Про этот, как его… ПроСаратов! Парней так много простых! А я люблю богатого…

— Не богатого, а женатого, — поправила я Галину ипокосилась на Якова, который разговаривал по мобильному телефону и не обращална Галинины пьяные реплики никакого внимания.

— А я говорю богатого! — настаивала Галина. —Народ, будешь слушать песню про богатую любовь?!

— Будем!!!

— Слушай, народ! Слушай!

Галина начала дирижировать.

— Парней так много простых на улицах Саратова, а ялюблю богатого!!! — закричала она перекрикивая оркестр.

Закончив разговор, Яков сунул мобильный в карман, подошел комне совсем близко и, встав на колени, приложил ухо к моему животу.

— Яков, встань, — смутилась я и испуганноогляделась по сторонам. До нас никому не было никакого дела — ни официантам, нимузыкантам… — Поднимись, — все же настаивала я. — Ты испачкаешьбрюки.

— Ну и что? Анжелочка, у меня, знаешь, сколько такихбрюк! Тебе и не снилось! А сколько у тебя теперь платьев будет, тебе тоже неснилось! Еще не хватало нам экономить на одежде!

— Ну что ты там слушаешь? — залилась я алой краскойи испуганно посмотрела на заинтересовавшуюся этой трогательной картиной Галину.

Она знаком показала мне, что все о’кей, что у нее просто нетносового платка, а то она бы обязательно проронила скупую слезу. Затемотвернулась и принялась дирижировать дальше.

— Яков, ну что ты там слушаешь? Еще ничего не слышно.

— Я слушаю, как бьется сердечко нашего отпрыска.

— Я же тебе говорю, еще рано.

— А на каком месяце должно быть слышно?

— Я не знаю. Наверное месяца в четыре или в пять… — Яговорила и чувствовала, что мое лицо заливается краской все больше и больше.

— Скорее бы было пять месяцев. — Яков встал сколен и заглянул мне в глаза. — Как ты думаешь, кто у нас будет, мальчикили девочка?

— Не знаю… А ты бы кого хотел?

— Мальчика, конечно, а впрочем я девочке тоже буду рад.Если первым родиться мальчик, мы оба постараемся, чтобы второй у нас быладевочка. А если первой родиться девчонка, то вторым будет мальчик.

— Ты хочешь двоих?