− Конечно мы постоим, − ухмыльнулся Айвен, − лошадям как раз есть чем заняться. Это, случайно, не твои бочки такие вкусные?

— О, боги Ишерских Садов, это проклятое животное испортило мой товар! — схватился за голову торговец, оказавшийся хозяином телеги. Он подбежал к одному из стражников и, схватив его за бока кольчужной рубахи, с усилием оторвал воина от земли и начал трясти, причитая:

— Три часа стою я на самой жаре. За это время у меня стащили табакерку с уххуррским табаком, халат из золотой паутины и говорящую шкатулку для драгоценностей! А теперь еще и это животное решило выпить весь мой нектар! Кто заплатит мне за убытки?

— Нужно лучше следить за своим товаром, уважаемый, — отмахнулся от него стражник, — Некоторые из больных повреждены умом и не ведают, что творят. Нельзя их винить за то, что сделала с ними болезнь.

— Тогда, пусть хозяин этого животного заплатит за мое вино!

— Да сколько там того вина вытекло! — возмутился Айвен.

«Хрум», — согласно кивнул его конь и откусил еще один кусок от злосчастной бочки. Запах вина усилился.

— Нет, все, я быстро иду убивать это наглое животное! − торговец отпустил воротного и схватился за кинжал, но стражник перехватил его руку и сильно сдавил. Купец неохотно выпустил оружие и уставился на разоряемое имущество.

— Уважаемый, — вступился Айвен за скакуна, — мой конь тяжело болен. Точнее, он смертельно болен, и вы не смеете винить его за этот крохотный проступок.

— Конь?… Болен?…

«Хрум. Хрум…» Сразу два куска телеги исчезли в бездонной утробе Каббра.

— А вы считаете, что здоровая лошадь так себя ведет? — удивленно приподнял бровь юноша. Мэт тихо хихикал в кулак, наблюдая за происходящим. — Я привез его на лечение. И будет просто чудесно, если вы нас пропустите вперед, пока он не съел все товары.

— А как же мои деньги… — тучный торговец утер рукавом халата пот со лба и обеспокоено посмотрел на стражников, но те сохраняли невозмутимое выражение лиц.

— Дорогой, — перебил его вор, — Быть может, глоток твоего чудесного вина подарил скакуну лишние пару часов жизни. Не откажешь же ты умирающему в этой маленькой радости?

— Но это же конь! Просто конь.

«Хрясь!» — на этот раз коню чем-то приглянулся сундук, стоящий возле истекающей нектаром бочки, и он спокойно оторвал от него замок.

— Ага. Самый обычный конь, — согласно кивнул Айвен. — Так нам еще в очереди постоять, или можно проезжать?

Торговец лишь тяжело вздохнул и махнул рукой стражнику: «пусть себе едут».

— Хорошо, проезжайте, — усатый стражник протянул юноше бумаги, — и это, поосторожнее со своим обычным конем. Люди ведь всякие бывают, — глаза усача смеялись, да и по другим стражникам было видно, что представление пришлось им по вкусу. Видать, торговец и их успел уже достать за это время.

— Спасибо, что так быстро пропустили нас, — поблагодарил его геомант, который уже успел сообщить писарю, кто они такие, откуда и зачем приехали. Естественно, и о харуках он тоже упомянул. Лгать на заставе города магов было бы несколько опрометчиво.

— Хромой Харрус, ищите его в начале Кривого переулка, — стражник преклонных лет, чье лицо было украшено густой сеткой морщин и боевых шрамов, приподнялся со скамьи и подошел поближе к приятелям, — Думаю, если кто и сможет помочь тебе, мальчик, так это он. Старый коновал лечил воинов во время Осветительного похода в Даркилон. Был одним из немногих, кому удалось вернуться оттуда в здравом уме и почти полностью.

— Спасибо вам за совет, — учтиво поклонился Мэт и направил своего коня в открывшиеся ворота.

— …а главное, я же только на миг отвернулся! — не унимался позади толстый торговец, размахивавший какими-то списками перед носом стражников, — И на тебе! Четыре табакерки позолоченных, четыре халата из редчайшей паутины и четыре говорящие шкатулки с драгоценностями словно лошадь языком слизала!..

— Послушай, Айвен, — маг придержал своего коня, дожидаясь юношу, — мне показалось, или правый карман еще совсем недавно у тебя вот так не топорщился? Опять что-то стащил?

— Не стащил, а взял в возмещение морального ущерба, — вздернув кверху палец, назидательным тоном отозвался юноша.

— И чем же ты решил возместить свой… ущерб?

— Ты не поверишь, но это табакерка с уххуррским табаком. Валялась под телегой. Похоже, она у него просто из кармана выпала или в мешке каком-нибудь дырка.

— А-а-а… Тогда понятно.

— Ты не волнуйся, я урок хорошо усвоил, и не собираюсь тащить из чужих карманов что попало. Уже по горло сыт сопутствующими приключениями и неприятностями.

— Да верю я, верю, — отмахнулся чародей, но тут же пристально уставился на своего приятеля, — Погоди-ка! Но ты ведь даже с коня не слезал! Как тогда…

Вместо ответа, Айвен лишь загадочно улыбнулся и пришпорил коня. Проехав узкую «осадную» улочку, они оказались в кипящем водовороте людей.

— Ничего себе, небольшой городок! — присвистнул юноша. — Да здесь же работы — непочатый карман!

— И каждый второй карман зачарован или охраняется каким-нибудь магическим стражем, — ухмыльнулся Мэт.

— Ничего. Твой внешний вид отвлечет любого из них.

— А что не так с моей внешностью? — удивился геомант, — Между прочим, как раз меня ворье будет обходить за десять шагов. Розовая прошивка вдоль рукавов рубашки, символ Экеро, вплетенный в пятнистую расцветку брюк, серповидная выемка на ногтях больших пальцев — все это отпугивает карманников и шарлатанов.

— А еще больше их отпугивают зашитые карманы и твои роскошные усы темно-синего цвета.

— Темно-синие усы и ногти на четырех пальцах не позволят мне заразиться через воздух или прикосновение. Не забывай что здесь три четверти народу — больные.

— Угу. И сколько из них — на голову? А почему эти твои серпы в ногтях и пятна грязи на желтых брюках не работают, и возле тебя постоянно ошивается один воришка?

— Где? — Мэт обеспокоено завертелся в седле.

— Вообще-то, я имел в виду себя.

— Боюсь, что от тебя помогут только четыре стены и амбарный замок, — вздохнул маг.

— Амбарный — точно не поможет. Ладно, веди нас к какому-нибудь постоялому двору. Оставим там лошадей, и попробуем найти этого самого Хромого.

Геомант согласно кивнул и направил своего коня прямо в людской поток…

— Ой, мама, смотри — там собачка! — звонкий детский голосок разорвал тишину переулка, мгновенно наполнив его чем-то неуловимым, напоминающим одновременно весенний щебет птиц, нежное дыхание прохлады в полуденный зной и завораживающий танец солнечных зайчиков на стене.

Старый кобель лениво поднял голову. Он забрался в этот узкий переулочек в поисках уединения и покоя, и чужаки ему здесь не были нужны. Тем более — такие.