В двух сотнях метров от крайних шатров шаман остановился, воздел руки и завыл, обращаясь к разгорающемуся на востоке небу:

– О, великий Умбул! О, творец всего сущего и податель жизни! Укажи нам вину нашу! Даруй нам путь искупления! Повили нам пророка! Пошли нам знамение!

Трижды прокричав свою мольбу, Ващуг бросил бубен и распластался на земле. Те, кто были возле него, сделали то же самое. Вождь и его окружение остались стоять. Все понимали, что шаман, обращаясь к божеству с подобной мольбой, по сути дела берет на себя роль верховного колдуна, как бы отказываясь от власти и покровительства Нишава. Ясно было и то, что Ващуг обречен – как бы там ни было, он должен предвидеть, что поход будет неудачен. Точнее, мог сделать его удачным и не сделал, зато сохранил всех своих родственников. Какие могут быть вопросы?! Костер! Только костер!

Воины взяли оружие на изготовку и ждали команды. Вождь терпеливо ждал конца представления: все должны убедиться в бессилии шамана, иначе возможно сопротивление. Только Ващуг все никак не хотел смириться со своей участью: вскочил и вновь завыл, обращаясь к востоку. После третьего повтора Ненчич начал терять терпение – сколько же можно?!

Из-за перегиба склона, ограничивающего горизонт, показался край солнца. Эту немудреную хитрость вождь прекрасно знал – бессильный колдун пытается убедить всех, что оно встает в ответ на его призыв. Это все? И вдруг…

На фоне края солнечного диска возникла черная точка. Медленно увеличиваясь, она превратилась в пятно, которое росло и росло, обретая характерный контур – с той стороны на гребень поднимался мамонт. Черная тень перед ним на склоне удлинялась и, казалось, тянулась к людям.

На гребне животное остановилось. Ващуг и его окружение с разноголосыми воплями в очередной раз повалились на землю. Оставшиеся на ногах воины с тревогой смотрели на вождя.

– Ну, и что? – пожал плечами Ненчич. – Мамонта никогда не видели, да?

– Но на нем… Или с ним… – пробормотал один из воинов, всматриваясь из-под ладони в солнечный диск. – Человек, что ли?

Вождь прищурил глаза: да, кажется, от контура мамонта действительно отделилась человеческая фигурка – что за чертовщина?!

Семен спешился и похлопал Варю по бивню:

– Подними, пожалуйста, хобот и протруби как следует – величественно и грозно! – Он зажал уши и дождался конца рева. – Молодец, девочка! Теперь я пойду вниз, а ты стой здесь и жди меня. Когда вернусь, расскажу тебе про синусы и косинусы. Да, только не забудь: когда я там – внизу – подниму руки, ты еще немножко потруби, ладно?

– «Ладно… Так и стоять, да? А они сюда не прибегут?»

– Не прибегут, не бойся, – рассмеялся Семен. – Они сами тебя боятся.

Фитили, привязанные к древку пальмы, он поджег еще на подходе. Оба они горели ровно, и можно было надеяться, что хоть один из них продержится достаточно долго. Семен вздохнул, еще раз погладил Варин бивень – прикосновение к теплой гладкой кости успокаивало, – поправил висящую через плечо сумку и зашагал вниз.

Пройдя полсотни метров, он откашлялся и, проверяя голос, заорал:

– Тхе-едуай-я мха-анитту-у!! Мгу-утеллоу-у ту тхе-е!!!

Потом еще раз откашлялся и перешел на русский:

…Пока земля еще вертится, Господи, Твоя власть, Дай рвущемуся к власти Навластвоваться всласть! Дай передышку щедрому Хоть до исхода дня. Каину дай раскаянье И не забудь про меня…

Кроме слов, почти ничего общего с песней Б. Ш. Окуджавы в исполнении Семена не осталось. Он орал ее торжественно и медленно, как гимн. И шел вниз – в лагерь людей, которых считал своими злейшими врагами.

То, что среди встречающих имеют место разногласия, было ясно с первого взгляда: одни лежат носом в землю, как договорились, другие стоят, смотрят на приближающегося незнакомца и никакого особого трепета не демонстрируют. На приличном расстоянии за происходящим наблюдают штатские – женщины и дети.

Поскольку ситуация, в целом, соответствовала плану, Семен направился прямиком к группе вождя. Пока шел, на ум по странной ассоциации пришла песенка В. Высоцкого про «королевский крокей», и Семен лихо проорал все куплеты, которые вспомнил:

… Пред кор-ролем падайте ниц – В слякоть и грязь – все р-равно!

Не доходя метров 10-15, Семен остановился перед главой клана, перестал кричать и осмотрел нацеленные на него дротики (ведь решето сделают!)

– Почему стоим? – спросил он сурово. – Почему не падаем перед лицом посланца Умбула?

– Посланец Умбула – это великий Нишав. А там стоит пища предков, – голос Ненчича был достаточно тверд, и Семен подумал, что на этих людей, похоже, его представление впечатления не произвело. – А ты кто?

Отвечать на такой вопрос Семен был не готов: он знал, что здесь для идентификации нужно назвать свою семью и клан, но родословной себе не придумал. Поэтому ему осталось лишь продолжить наступление. Из сумки он достал две «гранаты» и поднял их на вытянутых руках вверх:

– Я принес вам подарки от Умбула! А Нишав ваш самозванец! Отрекитесь от поклонения человеку и падите ниц перед великим Зверем!

Варя, кажется, разглядела с холма Семенову пантомиму, но протрубила не величественно и грозно, а как-то жалобно – ей было скучно, и она звала обратно своего друга-хозяина. «Не получилось», – констатировал Семен и оказался прав.

– Назовись, чужак! – повторил требование Нен-чич. – Или ты хочешь умереть безымянным? Поклоняющиеся Зверю стократно заплатят за кровь имазров!

– Я те назовусь, урод! – по-русски пригрозил Семен, пытаясь попасть запальной трубкой в дымящийся над плечом фитиль. – В последний раз спрашиваю: падать будете или нет?

Вместо ответа вождь усмехнулся и перехватил копье для броска. К счастью, в этот момент и вторая трубка дымно зашипела. Обеими руками Семен сделал широкий мах и катнул тяжелые шары к ногам собеседника. И сразу же дико завопил, надеясь тем самым сбить прицел:

– Ложись!!!

Не вздрогнуть от такого крика было трудно, но команду выполнил только его автор – отпрыгнул в сторону и упал на землю. Что именно помогло – прыжок или крик – Семен не понял, но копье просвистело где-то рядом. А потом была бесконечная пауза – целых две или три секунды, не меньше.

И рвануло. А потом еще раз.

Просвистели осколки.

«Моей "горючке", конечно, не только до тротила далеко, но и до нормального пороха, – подумал Семен, прежде чем поднять голову. – Но на сей раз, кажется, она сработала неплохо».

Теперь лежали все – включая зрителей.

– Выполнять надо команды-то, – пробормотал Семен, поднимаясь и зачем-то отряхиваясь. – Есть тут живые?

Живы были все, но вождя и двоих воинов, стоявших рядом с ним, сильно посекло осколками и, вероятно, слегка контузило. Один смог сесть, другой перевернулся на бок…