— Прибавилось, — пожал плечами тот. — Возможно, все и были, кто в Радужный нагрянул, но не факт. Считать не стал. Убедился, что они туда приходили, и ушел.

В редких просветах между густой зеленью, росшей на склоне горы, виднелось море. Но сколько мы не пытались, погони за «Контусом» увидеть так и не смогли. Что успокаивало лишь отчасти.

— Ну что, потопали? — вспомнилось мне любимое в таких случаях словечко Грека.

И невольно усмехнулся тому, что с недавних пор пытаюсь во всем ему подражать. С тех самых, когда стал атаманом. Затем усмехнулся еще раз, но уже по другому поводу. Есть в нашем мозге, так называемые зеркальные нейроны. Названы они так не потому что похоже выглядят — дело в другом. Свое название они получили в связи с тем, что именно благодаря им мы копируем чье-то поведение, и, как следствие, обучаемся. Обучаемся с младенчества, даже когда еще не осознаем себя как личность. Да и не только мы — практически все живые существа. Навыкам чего бы то ни было: сложных и простых движений, речи, охоте, поведению, и многому другому прочему. Когда кроха — малыш в колыбели улыбается родителям в ответ, он еще не понимает, что делает, но уже учится. Именно благодаря ним.

— Есть еще и другая группа зеркальных нейронов, — рассказывал Слава. — Они даже расположены в ином месте — в лобных долях, но не менее важны. Задача у них не обученческая — иная. То, что называется эмпатией — то есть, эмоциональным сопереживанием. И еще альтруизмом. Они заставляют нас радоваться чужим успехам, сопереживать чужим страданиям, и помогать тем, кто оказался в беде. Благодаря им, мы способны пожертвовать своей жизнью, чтобы жили другие. Собственно говоря, именно из-за них мы и отличаемся от других животных, которые руководствуются лишь инстинктами.

— Что-то я не слишком Сноудену сопереживаю, — помню, заявил тогда Гудрон. — Наверное, что-то со мной не так. Не заложили в меня их достаточно папа с мамой, когда сыночка делали.

— Ну и чего ты тогда Гришу сутки на себе нес? Сам же рассказывал, — тут же поинтересовался Янис. — Бросил бы Сноудена там, где тот лодыжку себе сломал, пускай бы он сам на трех костях добирался. Жалко стало человека? А говоришь, их нет.

— Гриша мне бабки должен. Вот и подумал: брошу его, и пропадут мои пиксели.

— Это какие еще пиксели?! — возмутился Сноуден. — Ну-ка, ну-ка! В упор такого не помню!

— Да те самые! Которые ты мне должен за то, что я тебя до самого Фартового на горбу пер. Теперь все жду, когда у тебя совесть проснется, — не придумав ничего лучшего, ляпнул Гудрон.

Нарушив тем самым один из законов логики. В котором говорится, что ни одно последующее утверждение не должно противоречить предыдущим, а именно так и получилось. Нет, чтобы заявить, будто нес Гришу для того чтобы уже потом потребовать деньги. Ведь в этом случае все бы срослось.

— Если Димон улыбается, значит, все не так уж и плохо, — неожиданно выдал Малыш.

Неплохо было бы в тот самый момент отпустить пусть даже самую незамысловатую шуточку, но в голову упорно ничего не шло. И потому сказал:

— Не расслабляемся: смотрим вокруг и слушаем. Даже если погони нет, опасностей от этого нисколько не меньше. И под ноги не забываем поглядывать, — начинался крутой спуск, который будет тянуться до самой подошвы горы.

Внизу тоже не до того, чтобы успокаиваться. Сначала заболоченная низина, затем колючий кустарник, а следом непролазные джунгли. И везде имеется неплохой шанс столкнуться с какой-нибудь местной гадиной. Большой или маленькой, летучей, быстро бегающей, ползучей или лазающей по деревьям, ядовитой или просто зубастой.

«Контуса» на месте не оказалось. Кроме того, ничто не указывало на то, что он успел здесь побывать, а затем ушел. Добирались мы сюда долго. Так что, в теории, и такое могло случиться.

— Возможно, он еще не успел, — предположил Паша.

— Или полетел движок, — подержал его Малыш.

«Или просто напросто его перехватили», — дружно подумали мы, но никто этой мысли вслух не произнес. Этого настолько не желалось, что даже озвучивать ее не стали.

— Димон? — задал вполне закономерный вопрос Малыш.

— Ждем до послезавтра, — ни на миг не задумавшись, ответил я.

— Почему именно столько? — это спрашивал уже Трофим.

— Завтра день на подготовку и отдых, топать придется долго: до самой Станицы вверх по течению Лимпопо других селений нет. Ну и существует надежда, что Демьян за этот срок успеет сюда прийти, пусть даже пешком.

— Считаешь, нам нужно вернуться в Станицу? — снова спросил он.

— Какие варианты еще? Скрываться в джунглях до тех пор, пока обстановка в Радужном не изменится? Месяц, другой, третий? А если больше? Да, всем быть крайне настороже!

Не стал я вслух озвучивать то, что и другим должно быть понятно. Демьяну мы тоже не близкие родственники, и попади он в руки к нашим врагам, нет никакой уверенности, что он не расскажет об этом убежище.

— Далеко же придется топать! — обреченно вздохнул Малыш.

— Возможно, повезет. Пойдем вдоль берега реки, где только возможно, глядишь, и попутный транспорт найдем. Даже если придется на нем веслами поработать, все не пешком ноги бить.

— Ну разве что, — судя по лицу Малыша, в везение он не слишком — то и верил. — Ладно, попробую рыбки поймать. Да, а если Демьян так и не появится? Ни на «Контусе», ни пешком?

— Пойдем назад, чтобы разузнать, что с ним случилось.

Судя по тому, что глаз никто отводить не стал, возвращаться в Радужный, мне придется не в одиночку.

— Ладно, поброжу по округе, глядишь, и мясца к ужину добуду, — вслед за ним поднялся на ноги Трофим.

Малыш уже открыл рот, чтобы заявить: выстрел будет слышен издалека, и не в нашей ситуации шуметь, когда тот извлек из внутреннего кармана глушитель, и неторопливо начал прикручивать его к пистолету. Глеб свой рот так и захлопнул, ничего и не произнеся. Вместо него сказал Паша.

— Трофим, да ты прямо арсенал ходячий: все-то у тебя есть! То граната, теперь вот глушитель. Поди, и еще что-нибудь интересное сыщется?

Тот, по своему обыкновению, лишь пожал плечами.

— А я очагом займусь, — заявил Паша. — Чтобы без дела не сидеть.

— Сильно устала? — Втянул я тебе, девочка, в такую историю, что теперь сильно напрячься нужно, чтобы выбраться из нее живыми.

— Дорога тяжелая, — вздохнула она. — Наверное, я бы не смогла целыми днями по джунглям путешествовать.

Скорее всего, придется путешествовать, и никуда от этого не денешься.

— Дима, а что там произошло? Из-за чего мы оттуда сбежали?

Из-за моей непомерной гордыни, Лера, а затем уже было поздно что-то менять. Наверняка ведь имелось и другое решение.