– Да что с этими мокрохвостыми возиться! – перебила его Фо, недовольно и презрительно поморщившись. – Курицы, одно слово! Сколько раз говорили: не ходите на дачах поодиночке, самое безопасное – группа из трех человек и больше, а дети и девушки вообще только в сопровождении мужчин. Блокада ведь! Ну а эти дурочки поперлись: «Надо все к празднику приготовить». Хорошо, испугом отделались, да у первой еще шишка на затылке. А вот бичи-то – они да, мои пациенты! Потом их обоих в реанимацию увезли. Первый, который девчонку огрел, с проломленной черепушкой, второй – с животом распоротым. Очухались они, оба. Но это не самое интересное. Самое интересное – оба параллельщиками оказались. А вот какими – угадайте?

– Кто его знает. – Я пожала плечами, а Лаки взглянул на экран, окликнув молчавшего до этого Хаука:

– Ты для этого у здешних данные по фону запрашивал?

– Догадался?! – Рыжий физик кивнул. – Со, тебе описание: у обоих татухи набиты на спине – символика вроде SS, но с изменениями и какими-то дополнительными выкрутасами, и номера – у каждого свой.

– Ты хочешь сказать?.. – Я недоверчиво взглянула на экран. – Те самые «немцы»?

– Они, голубчики! – Хаук кивнул. – Фон точно такой же, как у той семьи. Но вот ведь как встретились. Момента с расстрелом они не помнят, очнулись на дачах, в разных местах, прибились к разным группам бичей. Один автомат свой выбросил сразу, людей не трогал, только дачи грабил: одежду искал, жрачку. Ой, Фо, не бей по голове, она мое больное место! Ну ладно, все, еда, не жрачка. Второй автомат сберег – именно его выстрелы мы в первые дни после нападения и слышали. Потом, конечно, тоже выбросил: патронов-то не достать, к тому же рискованно, если на патруль нарвешься. И стал он лидером банды, а когда его подельников повязали, успел удрать, начал в одиночку на дачах промышлять. Теперь у наших и милиции головы болят: как с ними быть? Они ж параллельщики, а значит, ни документов, ни памяти нет. Оба, по сути, грабители, но один – как минимум насильник, там еще два случая выявили, и это, думаю, не все его «подвиги»; второй девушку защитил и, как в себя пришел, первым делом о ней спросил, цела ли. Вот наши и думают, как бы незаметно с него наколку-то свести, он о ней и не знает – на спине татуха-то. Хотя бы в этом помочь человеку, чтобы прошлое назад не тянуло. Такое-то прошлое лучше забыть. А дальше пусть суд разбирается. Наши ходатайствовать будут, чтобы первого всех льгот, какие ему полагались, как параллельщику, лишить, а второго за грабежи дач по минималке судить и условным сроком ограничиться. Работу-то ему найти можно, и жилье. Ну а «герой-любовник» пойдет по полной, ему, как минимум, пожизненное «светит», а то и «вышка».

Я хотела заметить, что «вышку» давно отменили, но вспомнила, что это не мой мир. А за все «подвиги» тот «баран в бантиках» только ее и заслужил. Перед глазами снова встали голубоватые сугробы, неподвижные тела и красная дырочка в снегу.

Все эти события ребята описывали подробно, когда бледнея от волнения, когда смеясь. Но гораздо больше нас всех волновало другое: кто организовал нападение на город? Подобный сценарий никогда до этого не применялся, установку собрали нестандартно, не только с учетом маскировки – это как раз менялось при каждом нападении, – но и с использованием новых схем основных контуров, и все просчитали идеально. Создавалось впечатление, что нападение готовили одновременно очень хороший ученый и отлично знающие особенности именно нашего города технари и, чем черт не шутит, сотрудники спецслужб. Но все это сквозило «между строк», и мы ни разу не обсуждали эту тему во время звонков, только Хаук вскользь обмолвился, что нападение организовали с таким же размахом и дотошностью, как до этого в Чикаго, и только не вовремя оказавшиеся рядом с установкой ребята помешали выполнить задуманное. За это «не вовремя» они сначала едва не огребли от московского руководства: по нормативам выдвижение к внутренним границам можно было производить только после полного исчезновения побочных эффектов сдвига пространства – все исследования по правилам проводились снаружи блокады аппаратами с дистанционным управлением. Но тут вполне обоснованные требования техники безопасности (их ввели не от глупости, а после нескольких очень неприятных происшествий) не могли выполняться – уникальная же ситуация тройной блокады! Так что «втык» ребята, да и руководство филиала, не получили.

А вот в остальном… Положение в городе напоминало классический детектив с убийством в запертом доме, когда подозреваются сразу все, и непонятно, кто на самом деле ведет расследование, а кто заметает следы. В нашем случае «домом» стал закрытый из-за блокады город, следователи снаружи не могли ничего контролировать, лишь получали отчеты, а вот подозреваемых оказывалось сразу несколько, но не отдельных людей, а организаций. Технически создать установки и продумать нападение могли только сотрудники нашей конторы и двух институтов, причем они должны были брать откуда-то средства, материалы, очень хорошо знать схему электросетей города да и многое другое. То есть наверняка быть связанными с кем-то из руководства энергопоставляющей организации и с людьми из милиции. И опять же это оказывалось доступно только конторе и двум институтам. Причем оба института находились под одинаковым подозрением: в одном из них работал Михаил Петрович, которого так и не нашли, но в процессе расследования выявили какие-то нехорошие факты, а сотрудники другого спорили с конторой из-за регистрирующей аппаратуры. Так что вопросы возникли сразу к трем «коллективным подозреваемым»: кто, как, а главное зачем все это организовал? Ну и конечно же нужно было точно доказать его связь с исконниками. В те месяцы досталось всем нашим, про руководство конторы уж и не говорю.

В общем, все ходили нервные, ждали подвоха с любой стороны и говорить открыто не стремились, даже обсуждать новые физические эффекты опасались, предпочитая посылать через Москву официальные запросы на допуск к новой информации. И это Хаук и Лаки – лучшие друзья! Нет, они все так же доверяли друг другу, а теперь и мне, но боялись подставить друг друга, сказать что-то лишнее, безобидное по своей сути, но двусмысленное с точки зрения тех, кто мог нас подслушивать. А такая вероятность была очень велика, и мы не возмущались: условия диктуют. Хотя бесило все это страшно, и всем хотелось послать такую конспирацию к чертям собачьим. Ведь мы – друзья, даже больше: мы – слаженная команда, в которой нет ни одного лишнего человека. Мы должны разобраться со всеми этими непонятками и защитить и друг друга, и, если потребуется, – других людей. И все же были вынуждены обходить в разговорах наиболее важные темы.

После одного такого звонка Лаки, проверив, выключены ли телефоны, откинулся на спинку узкого дивана и, горько усмехнувшись, заметил:

– Хаук что-то обнаружил, но не может сказать. Надеюсь, мы ищем в одном направлении.

– Что ищете? – Я налила ему чай, протянула свежую булочку – за день до этого обменяла полагавшийся мне хлеб на муку и испекла сладенького.

– Объяснение эффектам этой блокады, нашей телепортации и способ вернуть тебя домой. – Он взял выпечку.

Я отвернулась, делая вид, что ищу салфетку и стараясь скрыть выражение, которое, как я догадывалась, проступило на моем лице. Я все чаще задумывалась, какой из миров по-настоящему мой.