Тот, на кого заявляли, мог быть и не заразным: закон предписывал выявление и надзор за теми, у кого было лишь «подозрение на инфекционное заболевание», доказательств заразности не требовалось. Отныне всякий больной туберкулезом жил под угрозой изоляции. При этом на больного или его семью возлагались все затраты на его принудительное содержание[842].

Туберкулезные больные могли быть изолированы в любой больнице, но и тут Тюрингия отличилась: здесь появилось первое учреждение для «изоляции асоциальных и невоспитуемых больных»[843]. С 15 октября 1934 года в структуре лечебницы Штадтрода появилось первое в Германии «закрытое подразделение для асоциальных больных с октрытой формой туберкулеза»[844]. Штадтрода изначально была не обычной больницей, а психиатрической лечебницей. Туберкулезные больные как предположительно «психически трудноуправляемые» были вверены психиатрам, а не специалистам по легочным болезням[845].

Задачи новой больницы не ограничивались изоляцией заразных больных и предотвращении распространения инфекции: в Штадтроде наказывали за асоциальное поведение, о чем свидетельствует доклад 1934 года. В докладе сообщалось, что пациенты больницы отличаются наплевательским отношением к своим согражданам, «часто посещают пивные и танцы, ведут распутный образ жизни и абсолютно пренебрегают правилами безопасности»[846].

Больницей в Штадтроде один за другим руководили два врача, причастные к массовой эвтаназии, уничтожению так называемых недостойных жизней. В 1933–1939 годах главным врачом был йенский профессор психиатрии и неврологии Бертольд Кин, с 1939 по 1945 годы — Герхард Клоос.

Клоос сам болел чахоткой[847]. В 1935 году ему пришлось уйти с военной службы: обострился туберкулез легких, которым Клоос заболел еще перед Первой мировой войной. В течение года Клоос лечился в Давосе, в санатории для интернированных немецких военных. Спустя два года вместе с главным врачом этого давосского санатория он опубликовал работу о психической симптоматике туберкулеза легких. В этом сочинении Клоос оспаривал расхожее мнение, будто существует «туберкулезный (неполноценный) характер», и протестовал против стереотипных представлений о том, что такое горный санаторий, особенно против образа, внушенного популярным романом Томаса Манна «Волшебная гора»[848]. Каждый отдельный случай заболевания должен рассматриваться индивидуально и серьезно — это убеждение Клоос вынес из своего лечения как пациент, но полностью игнорировал его в качестве врача.

Туберкулезным отделением в психиатрической клинике Штадтрода руководил доктор Альфред Ашенбреннер, скорее философ и расовый гигиенист, нежели лечащий врач, что было для властей весьма кстати, поскольку главная его функция состояла в том, чтобы, по выражению главврача Кина, служить полицейским надзирателем, соблюдать «распорядок, как в исправительных учреждениях, работных домах, концентрационных лагерях»[849].

В больнице было два отделения — мужское и женское. В женском вместе с 50 больными туберкулезом запирали еще и 20 венерических пациенток. На окнах были решетки, двери постоянно заперты, сад обнесен забором, оборудование и мебель были списаны из других больниц, «роскошного питания, присущего лечебницам», не предусматривалось: в конце концов, главным было не лечить этих больных, а обезопасить от них общество[850]. Экономили на всём — оборудовании, питании, лечении. Штадтрода славилась своей бережливостью: дневное содержание пациента здесь было в среднем на 2 рейхсмарки 40 рейхспфеннигов дешевле, чем в других больницах, где на пациента в день тратили 5–6 марок[851].

Поначалу принудительно госпитализированные пациенты почти не получали медицинского лечения: речь шла о «настолько злостно асоциальных элементах, которых нет смысла ни воспитывать, ни лечить»[852]. Уже в 1935 году в клинике Штадтрода выросла смертность среди туберкулезных больных. В 1936 году министерство внутренних дел Тюрингии сообщало, что туберкулезное отделение служит «изоляции и обезвреживанию, но не занимается лечением пациентов»[853]. Штадтрода была тюрьмой, а не больницей, исправительно-карательным учреждением, где не оказывали никакой помощи, а, наоборот, морили. Когда в 1939 году главным врачом стал Клоос, заведение разделили на два отделения. В одном принимали пациентов, «чье состояние еще предполагало возможное обеззараживание, кто представлял еще некоторую социальную ценность, в связи с чем к пациенту еще могли быть применены терапевтические меры»[854]. Этим повезло: их лучше кормили и лечили. Во второе отделение помещали тех, «для кого лечение было бессмысленным в силу безнадежности их заболевания и совершенной социальной ненужности»[855]. К этой группе доктор Клоос, опубликовавший в 1942 году монографию «Характерология злостных туберкулезных больных», причислял «злонамеренных», «асоциальных, то есть деклассированных», «преступников», которые «сознательно вредят народному здоровью, нарушая предписания против инфекционных болезней», в том числе больные туберкулезом, проститутки, бродяги, алкоголики, уголовники — все те, кто подвергался особенно жесткому преследованию. «Распущенные и злостные больные с открытой формой туберкулеза, — писал Клоос, — в большой степени психически ненормальны, это возбудимые асоциальные психопаты и алкоголики»[856].