Я пребывала в прежнем нервном оцепенении, причём оцепенение это было настолько сильным, что когда в воздухе запахло магией я даже не дёрнулась. И это при том, что магия была не обычной – обычная драконам не интересна, они её вообще не чувствуют – а та самая… древняя!

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, чем именно дышу, и удивиться отсутствию реакции. Ведь древняя магия для нас, драконов, сродни наркотику! Мы просто неспособны противостоять её власти! А тут…

Это было странно. Именно эта странность заставила сбросить незримые оковы и сделать два шажка вперёд. А спустя ещё секунду, я ощутила… боль.

Вспышка! Она была настолько яркой и сильной, что я даже закричать не смогла. И не сразу осознала удивительный факт – боль принадлежит не мне, она чужая. Ну а вслед за болью пришло странное чувство облегчения. Словно с плеч груз столетий упал, словно здесь и сейчас закончилось нечто жуткое.

В тот же миг обитатель озера издал особенно пронзительный крик и замер, чтобы резко рухнуть вниз. Падение было ознаменовано взрывом брызг, который дотянулся и до меня. И вот когда вода обрушилась, окатив от кончика носа до самого хвоста, я поняла – всё. Закончилось. Закончилось!

Остатки оцепенения спали будто не бывало. Я же расправила крылья и взмыла вверх. Я видела, как смыкается вода в озере, как из этой воды выныривает белая макушка, и как эта самая макушка берёт курс к ближайшему, но противоположному от меня берегу. К крошечному острову, расположенному в центре пещеры.

Мне не требовалось смотреть, чтобы видеть – Дан абсолютно вымотан. Я жутко боялась, что на последний рывок сил у герцога Кернского просто не хватит. Но отчаиваться уже не спешила – готовилась подстраховать! Вцепиться в несносного блондина хоть зубами, но вытащить.

Только их светлость и без драконов справилась… Доплыла и буквально выбросила себя на пологие камни. Ну а я, глядя на это, заложила новый вираж и стремительно пошла на снижение. К нему. К Дантосу!

– Как ты мог? – верещала я. – Нет, как ты мог?! Ведь сказала человеческим языком: озеро смертельно опасное! А ты? Ты же обещал вести себя благоразумно! Ты же заверил, что всё понял и никуда не пойдёшь! А сам?

Я добежала до кромки воды, развернулась и побежала обратно…

– А сам?! Воспользовался моей доверчивостью! Поступил как последний обманщик! Как последняя сволочь! Как…

Снова кромка. И маленькому дракону вновь пришлось тормознуть, развернуться и помчаться обратно. По широкой такой дуге, вокруг лежащего на камнях Дана.

– Как только выберешься из Рестрича, я сама тебя убью! Ещё не знаю, что с тобой сделаю, но поверь – ты очень пожалеешь! Я… Ты… Да я тебе…

Всё. Силы кончились, и я была вынуждена остановиться и плюхнуться на попу. Слов тоже не осталось, и вместо истеричного «ву-у-у» по пещере начал разноситься громкий возмущённый сап.

Правда Дантос недовольство маленького дракона не воспринимал – он лежал на камнях, шумно дышал и улыбался самым бессовестным образом. Блондинчик выглядел настолько счастливым, что в какой-то момент подумалось – всё, сбрендил.

Это стало поводом подняться на лапки и подскочить к мужчине. Тыркнуться носом, лизнуть в лицо, и…

– Совести у тебя нет! – не выдержав, вновь возопила я. – Как ты посмел подвергнуть себя такой опасности?! Каким местом думал?! Ведь точно не головой!

Слова прозвучали как всё то же «ву-у!», но точно знаю – светлость и без переводчика поняла. Поняла и ответила:

– Я тоже тебя люблю. – И добавила после паузы: – Вредина.

Кто вредина? Я?!

Я отскочила и уставилась возмущённо, а этот гад недобитый довольно усмехнулся и даже не попытался извиниться за клевету.

И хотя мне подарили отличный повод обидеться, я такой возможностью не воспользовалась. Наоборот! Вместо обиды сердце наполнила самая светлая, самая искренняя радость.

Жив! Жив и даже не ранен! Единственное что изменилось – древней магией от светлости разит так, что хоть нос прячь.

Или это не от него? Или мне вообще мерещится?

Я сделала два шажка вперёд и принюхалась, чтобы обнаружить – нет, не кажется. Аромат древней магии по-прежнему разлит в воздухе, но главным источником является Дан. Это стало поводом мысленно нахмуриться и тряхнуть головой, но осознать ситуацию я не успела. Просто в следующий миг Дантос попросил:

– Астрёныш, превратись. – И добавил тихо, но очень проникновенно: – Пожалуйста.

Я слегка растерялась. Потом ткнулась носом в щёку распластанного на камнях мужчины, мол: ты уверен, что это необходимо? А поймав утвердительный кивок, шумно вздохнула и огляделась в поисках местечка для трансформации.

Огромный булыжник, который высился посередине островка, вполне для моих нужд подходил. Так что именно к нему я и направилась, чтобы через несколько минут вернуться к Дантосу в своём настоящем облике.

Нагота? Нет, она не смущала. И когда герцог Кернский тяжело поднялся на ноги и шагнул навстречу, желания покраснеть у меня не возникло. Вместо этого я тоже навстречу шагнула. Прижалась, ощутив всю «прелесть» промокшей одежды, и обвила шею блондинчика руками.

– Совести у тебя нет, – сказала уже вслух.

А в ответ услышала насмешливо-недоумённое:

– Правда?

Захотелось возмутиться, но Дантос отвлёк. Он провёл большим пальцем по моим губам, и слова как-то сами собой кончились. Мысли тоже разбежались, и в миг, когда их светлость наклонилась и впилась в мой рот поцелуем, я саму себя не помнила.

В моём мире не осталось ничего кроме горячих, немного напряженных губ и осознания: этот несносный мужчина выжил! Что ещё нужно для счастья? Лично мне – ничего.

Именно поэтому я запустила пальчики в спутанные мокрые волосы и прижалась к Дантосу крепче. Мне хотелось ещё и ещё. Хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, а Дан никогда не отпускал. Но стоять на крошечном островке до скончания времён мы, конечно, не могли. Увы, но нам с блондинчиком всё-таки пришлось прерваться и вернуться в реальный мир.

– Совести у тебя нет, – едва дыхание восстановилось, повторила я.

В ответ услышала тихий смех и была вынуждена выпустить герцога Кернского из плена рук.

Правда ушел Дантос недалеко – просто отстранился, чтобы стянуть с себя мокрую рубашку и, выжав, предложить её мне. С учётом того, что рубашка была белой и шелковой, картина намечалась забавная, но отказываться от одежды я всё-таки не стала.

Ну а натянув на себя сырое и противное, сложила руки на груди и уставилась на герцога Кернского. И глядела не так, как минуту назад, а с характерным прищуром.

– Что? – спросил этот гад улыбнувшись. – Что тебе не нравится, милая?

Пфф… Он издевается, да?