Да, антигуманно и экологически вредно, но без тамошних саблезубых пингвинов (или что за боброзубры водятся в местных высоких широтах?) Эллада прожить вполне может, а вот солдаты и пилоты флаеров нам вполне в будущем пригодятся, так что чем меньше их погибнет при посадке, тем лучше. Человек, в конце концов – тоже часть экосистемы!

Стопроцентного подавления ПКО, и это было вполне ожидаемо, не случилось – были и подземные ракетные шахты, их просто не все заметили, но всерьез противопоставить моим солдатам этруски ничего не могли, и высадка прошла с минимальными потерями.

Конечно, генерал Массена попытался сорвать десантирование хотя бы силами базовой флаерации, однако группы армейских флаероносцев, каракорумского «Филина» и двух моих каноэ превозмогли местных летунов в жарком воздушном бою, хотя полностью исключить прорывы этрусских пилотов к транспортам и десантным кораблям (последние, впрочем, неплохо защищены зенитками и противоракетами) не смогли. Не то чтобы защитникам планеты это шибко помогло, но неприятных минут экипажам и пассажирам идущих на посадку судов они доставили немало.

Впрочем, господства в воздухе удалось добиться довольно быстро: шедшие в первой волне инженеры и саперы споро возводили временные флаеродромы, которые тут же принимали машины с флаерационных транспортов, ударная группировка стремительно нарастала, и вскоре противник принужден был перейти к исключительно оборонительным действиям, а на поверхность уже шли эшелоны с планетарными войсками.

И в самый разгар высадки, когда я опять хотел предложить генерал-лейтенанту Массене капитуляцию на почетных условиях – чуть ли не на условиях интернирования, в систему приперся гадский проконсул Пирский со своим флотом.

В преддверии войны, когда неясно еще было, кто с кем будет воевать, а на границах тучи ходили хмуро, Этрурия была вынуждена разделить свой флот, часть кораблей и солдат направив на Аахенскую границу, чтобы иметь возможность парировать угрозу (ну или хотя бы осложнить вторжение горячим аахенским парням, продержаться до подхода основных сил). С началом боевых действий между соседями и, главное, в связи с переброской кораблей и солдат Каракорума на Артаксарту боевое дежурство эскадры Пирского утратило всякий смысл, и его силы были отозваны к Кумахе. Туда бы они спокойно и прибыли, если бы не одно «но» – Пирский, как человек предусмотрительный, повел свои корабли не по кратчайшему маршруту, от точки А к точке Б, он предпочел несколько удлинить себе путь, проложив маршрут движения через свои звездные системы. Такой его ход объяснялся весьма просто: следуя по прямой, он неизбежно на долгое время выпадал из информационного поля Скопления, поскольку флот, как я уже говорил, гравитационной связи не имеет, и доступна она только в звездных системах. Предполагая непредсказуемость действий Каракорума и его союз с Элладой (о нем было официально объявлено уже после того, как он вышел в поход), он предположил, что ему, вероятно, придется либо оперативно реагировать на угрозу, либо, что тоже было вероятно, переход эскадры на Кумаху утратит смысл в связи с ее падением под вражескими ударами.

Может, конечно, и не утратит, но подстраховаться он счел нелишним, и в информационном вакууме не полетел, что и привело его к встрече со мной. Проходя через систему Тарквинии, он получил отчет о выходе Второго флота с Роксаны, и хотя мы и изобразили марш в направлении Артаксарты, истинная наша цель для этрусской разведки тайной не стала.

Развернув свои боевые корабли (транспорты с войсками он отправил на Кумаху), Пирский поспешил на защиту Ветлуны, надеясь (он мне сам это потом рассказывал) перехватить сопоставимый с этрусской эскадрой по силам Второй флот в открытом космосе, навязать бой и, если и не разбить, то вынудить отказаться от штурма планеты. Не успел, че.

Обнаружив свое опоздание (впрочем, проконсул совершать ретираду не стал – зачем?), он поспешил к Ветлуне, полагая мои флаерогруппы измотанными и понесшими серьезные потери, рассчитывая отогнать меня от планеты и устроить силам вторжения орбитальный капут из всех орудий.

К этому времени развертывание планетарной флаерации экспедиционных сил уже подходило к концу, господство наших машин в воздухе было полным, и я, со спокойной душой оставив десант под командованием генерал-полковника Метаксаса штурмовать планету, двинул свои силы навстречу Пирскому. Я решил, что в случае, если успех будет сопутствовать моему противнику, надо будет иметь время в запасе, чтобы увести десант с планеты (хотя бы частично – сколько успею), а потому надо встретить этрусков от Ветлуны как можно дальше.

Надо же, я от себя такого и отвык уже. В отражении словно незнакомец – в джинсах, кроссовках и футболке, без серебряных колечек в левом ухе, с не отгламуренно уложенными, а просто зачесанными на левую сторону волосами, без перстней на руках, и, самое главное, без каких-либо следов косметики на лице. Единственное что осталось от моего прошлого облика, это цвет волос – так-то я ведь русый, а не блондин. Ничего, отрастут и состригутся – больше подкрашивать их никто не станет. Все. Шоу закончилось, по крайней мере, для меня. Погиб-с.

Флаг я держал отнюдь не на одном из трех своих дредноутов, даже и не на гордости верфей Роксаны, «Авероффе», а все на том же старичке-флаероносце «Дедале». Привык уже к нему, да и оборудование, которое превращает этот корабль в настоящий командный пункт, хороших денег стоит. И зачем, спрашивается, его на какой-то иной, пусть и более мощный корабль ставить, когда вот оно, уже есть? Риски опять же небольшие – в артиллерийском бою флаероносцы не участвуют, а добраться до прикрытого скафами и фрегатами ПКО корабля (это без учета его собственных зениток) флаерам врага – это еще умудриться надо. Непроницаемой защиты, разумеется, не бывает, но при сравнимых силах столкнувшихся флотов корабли и боевые машины победителя обычно настолько истрепаны, что кораблям-маткам уйти с места сражения мешать уже просто некому.

Да – подлый, да – трус. Зато не теряю управления флотом от попадания в мой флагман множества вражеских залпов, вызвавших замыкания, пожар, разгерметизацию – и все это одновременно.

Почти стопроцентная комплектность моих флаерогрупп стала для противника сюрпризом весьма неприятным. Пирский-то губенки, поди, раскатал на убытие минимум сотни сбитых и поврежденных во время штурма планеты машин, а у меня из флотских истребителей и универсалов всего двенадцать было потеряно, из них только три безвозвратно. Преимущества, правда, это мне не давало – у проконсула флаеров было примерно столько же. В артиллерийских кораблях тоже наблюдался паритет, если не считать, конечно, пять легких крейсеров Боорчу-класса. Вот уж какие корабли я в основную свалку пускать желанием ну никак не горел – собьют же на фиг. В результате старички-крейсера, вместе с нашими фрегатами и корветами, устроили с корветами, фрегатами и либурнами Этрурии настоящие салки-догонялочки по всей системе. Бой шел, шло время, Метакасас завершил развертывание и начал движение в сторону городов и обнаруженных военных баз, а в космосе, прямо по Пушкину, «не раз клонилась под грозою, то их, то наша сторона». Вопрос «Кто устоит в неравном споре?» по-прежнему оставался открытым. Дредноутов у Пирского не было, зато имелось преимущество в квадриремах, а следовательно, и преимущество в маневре тяжелыми силами. Один за одним корабли гибли или выходили из боя, чтобы позже, наскоро подлатавшись, вернуться в драку. Бронированные исполины сходились в межпланетном пространстве раунд за раундом, раунд за раундом…