Сейчас дело идет к четырем.

– Надо найти Наоми и малыша Ульфа, Джон, – всхлипывает Уэбб.

– Я знаю. И я их найду. Но сейчас мне нужна ваша помощь.

Мы заваливаем перевернутый кузов булыжниками, чтобы лучше его придавить, а потом обкладываем со всех сторон, превращая его в каменный памятник. Из оставшихся обломков я сооружаю крест и вгоняю поглубже в землю, чтобы он не упал.

– Нужно что-нибудь сказать или спеть, – говорит Уайатт.

Его челюсти сжаты, а лицо окаменело. Он никак не может поверить в случившееся. Хорошо, что хотя бы ему не пришлось видеть то, что видели братья.

– Мы не можем петь без мамы, – возражает Уэбб, и его лицо снова морщится.

– Я могу спеть, – отвечает Уилл.

Его губы дрожат, но плечи расправлены. Он поет знакомый мне гимн, который иногда пела Дженни, о благодати и сладких звуках. Голос Уилла звучит чисто и ровно, как у матери, но на третьей строфе он начинает плакать, так что Уайатт и Уэбб помогают ему допеть. Я петь не умею, поэтому просто произношу слова вместе с ними:

Когда все сделано, я распрягаю мулов и подстраиваю упряжь на своей повозке под волов Уильяма, а затем собираю их, чтобы запрячь. Неподалеку от водопоя я замечаю капли крови и страницу, выпавшую из блокнота Наоми. Значит, здесь ее и схватили. От этого места тянутся следы неподкованных копыт. По крайней мере, теперь я знаю, откуда начать.

– Зачем ты запрягаешь волов? – удивляется Уайатт. – Мулы намного быстрее. Раз мы отправляемся в погоню за Наоми, нам важна скорость, разве не так?

Они с братьями перебрали припасы из повозки семейства Мэй, достали все, что еще можно спасти, и сложили в мой фургон.

– Я не могу отправиться по следу в повозке, Уайатт, – отвечаю я.

– Значит, мы ее бросим?

– Нет. Я поеду искать Наоми и Ульфа, а вы с братьями возьмете мой фургон и отправитесь догонять караван по колее.

– Нет, нет, нет! Мы поедем с тобой! – возражает он, мотая головой.

– Уайатт!

Тот снова качает головой, а его губы дрожат. Уайатт вот-вот сломается, а мне нужно, чтобы он держался.

– Ты сможешь, Уайатт. Ты должен. Помнишь, что сказала твоя мама, когда мы вернулись в лагерь, отыскав моих животных?

– Нет. Не помню, – с трудом выговаривает он.

– Она сказала, что ты уже совсем взрослый. Твоя мама поняла, что ты вырос. И она была права.

– С тобой, Джон, мне легко быть сильным. Но я не знаю, как я справлюсь без тебя.

– Мне нужно найти Наоми, Уайатт. И я не могу взять с собой Уилла и Уэбба. Ты это знаешь.

Он стонет, обхватив руками голову.

– В повозке есть деньги. Ты знаешь, куда я их положил. Волы у тебя тоже есть. Припасов вам хватит, а в караване найдутся те, кто о вас позаботятся. Продолжайте двигаться на Запад по дороге и непременно догоните их. Они опережают вас всего на день. А потом держитесь поближе к Эбботту. Он поможет вам добраться до Калифорнии, а я найду Наоми и приеду за вами.

– Ты обещаешь? – Уайатт больше не может сдерживать слезы, и мне хочется расплакаться вместе с ним, но мне слишком страшно.

– Обещаю. Не знаю, сколько на этой уйдет времени, но я обещаю вас найти.

– Хорошо, – шепчет Уайатт.

Я уже напоил животных, и они готовы отправляться в путь. Мне понадобится саврасый и несколько мулов, но я привязываю Котелка и трех мулов – по одному на каждого из мальчишек – к фургону. Они могут им пригодиться. Я сажаю Уэбба и Уилла в кузов и говорю им то же, что сказал Уайатту.

– Я не могу поехать с вами. Вы должны позаботиться друг о друге, тогда я смогу отыскать Наоми и Ульфа, – объясняю я. – Слушайтесь Уайатта. Ты, Уэбб, позаботься о Котелке и мулах. Теперь они принадлежат семейству Мэй. А ты, Уилл, продолжай присматривать за Уэббом.

Уэбб кидается мне на шею, а я тянусь к Уиллу, который побледнел и притих. Его слезы высохли, а глаза стали пустыми, но он позволяет взять себя за руку.

– Это все моя вина, Джон, – говорит Уилл. – Я убил индейца, поэтому на нас и напали.

– Ты не отвечаешь за поступки других людей. Я не видел, что произошло, но знаю одно: ты спас брата и не поддался страху. Я тобой горжусь.

– Я ненавижу их. Ненавижу индейцев, – плачет Уэбб, уткнувшись мне в плечо.

– Меня ты тоже ненавидишь? – тихо спрашиваю я. – Я ведь индеец.

– Нет. Тебя я люблю.

– И я тебя тоже люблю. Везде есть и плохие люди, и хорошие. Как среди индейцев, так и среди переселенцев. Помнишь, как мистер Колдуэлл разогнал моих мулов?

– Да. Мистера Колдуэлла я тоже ненавижу, – всхлипывает Уэбб.

– А помнишь мою подругу Ханаби? И Чарли? Они нам помогли. Не будь Чарли, мы с Уайаттом не вернулись бы к вам, – напоминаю я. – Так что стоит очень хорошо подумать, прежде чем говорить, что кого-то ненавидишь.

Уэбб молчит, и я выпускаю его из объятий.

– Пора отправляться в путь, – объявляю я.

– Мне страшно, Джон, – признается Уилл.

– Я знаю. Мне тоже страшно. Но мы все должны выполнить свой долг. И мы его выполним.

Повозка, покачиваясь, трогается с места. Уайатт погоняет волов отцовской палкой, а Уэбб и Уилл долго смотрят на меня в овальное окошко холщовой крыши.

УЛЬФ СПИТ, А Я БРЕДУ, спотыкаясь на каждом шагу. Это длится много миль. Передвигаться пешком я привыкла, но не с веревкой на шее, которая тащит меня вперед. К тому же мы идем со скоростью, удобной для лошадей, а не для женщины с ребенком на руках. Пот льется с меня ручьем и пропитывает платье. Рану под глазом щиплет, а в голове что-то стучит от каждого шага, но, как и все остальное, это ощущение кажется далеким. Я замечаю его с такой же отстраненностью, как и то, что солнце уже стоит в другом месте, а у меня в мокасине застрял камешек. Я смотрю вперед, цепляясь взглядом за черные перья в волосах одного из индейцев. Они свисают на спину и доходят до пояса его кожаных штанов. Я ни разу не оглянулась. За спиной у меня никого нет, и я боюсь, что упаду, если обернусь, и не смогу снова подняться или, что еще хуже, у меня отберут Ульфа.

Мама говорила, что с нами всегда случается то, чего мы больше всего боимся. Так было с Иовом в Библии. Считается, что Господь испытывал его. Мама с этим соглашалась, но добавляла, что это не единственное, чему нас учит история Иова: «“Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне…” Есть беды, которых не избежать. Их нужно пережить. Иов был лучшим из людей, но и его не миновали беды».