Зак кивает.

— Тогда я этого не знал. Мистер Пэн, так к нему обращались окружающие. Детей тут же увели. Многие снова расплакались, но видно было, что радости в этих слезах больше, чем когда они встретили меня. Руки мне успели связать. Оружие забрали. Я ожидал услышать «кончайте его», но старик пристально посмотрел на меня, кивнул, готов спорить с благодарностью и дал команду своим уходить. Когда их шаги стихли, я попытался разорвать путы, получилось только немного ослабить их. Минут двадцать я старался освободиться, но итогом моих попыток стала лишь кровь на запястьях. Тут до меня донеслись звуки потасовки и стрельба, с той стороны, куда ушли мои новые друзья. Опять слышался детский плач и крики. Неожиданно быстро, всё стихло. Я сидел в полной темноте и прислушивался. Шаги, неровные, шаркающие, будто человек пьян или устал настолько, что не в силах нормально переставлять ноги. Приближается ко мне…

Тот мужик рухнул недалеко от меня. Один из тех, кто скрутил мне руки. Упал и умер, а может, просто потерял сознание. Найдя у него нож, я смог перерезать верёвку и освободиться. Подобрал его оружие, рукоять была в крови, и двинул туда, откуда доносилась недавняя стрельба…

Девять тел я насчитал, подобрав валявшийся на полу фонарь. Ни одного нападавшего, только те, кого я уже видел. Лишь тела мистера Пэна там не было. Судя по гильзам, стреляли из стандартных автоматических винтовок. Да, их использовали не только правительственные войска. Союз также вооружал своих этим универсальным оружием. Но там я почему то сразу понял, что стреляли «наши»… Стреляли без разбора… Так, ОНИ и погибли…

Не знаю, сколько я простоял там. Наверное, долго. Кажется, я размышлял, как всё обернулось бы, останься дети со мной. Я не помню лиц убитых мной людей, не вспомню черты тех мужчин у моих ног. Но я на всю жизнь запомнил этих шестерых детей, их глаза, лица, фигуры, одежду…Позы, в которых они лежали…Против своей воли я стал считать, что МОГ их спасти, но это не так, умом я это понимаю. Гоню от себя такие мысли, злюсь и нервничаю. Пытаюсь выкинуть их из памяти… Повторяю раз за разом «мне плевать», но не могу избавиться от чувства жалости… к самому себе.

Том Линк

— Мы исчерпали запас везения, так я подумал, едва очнувшись после «взрыва» и ударной волны. Все трое были живы и невредимы, появились синяки и ссадины, ушибы от падения, но в остальном, мы не пострадали. Повезло? Ну если считать каждую минуту, подаренную нам судьбой в том аду, то — да. Если же охватить ситуацию в целом, то скорее нет. Лишь отсрочка, подаренная для того, чтобы посмотреть какие неприятности нам по силам преодолеть. Сначала бунт, теперь ЭТО. Что ещё?

Колодец завалило обломками, не успей мы после падения отползти чуть дальше и нас погребло бы под камнями, посыпавшимися сверху, это и спасло нам жизнь. Туннель, по дну которого проходили водопроводные трубы, выдержал тряску и смещение горных пород, став нашим убежищем от новых возможных катаклизмов. Или нашей могилой, если другого выхода из него не существует или он окажется запечатанным. Нам предстояло это выяснить. Источника света у нас не было и, закончив с глупыми вопросами вроде «все целы» и «ничего не сломали», мы на ощупь стали пробираться туда, где надеялись найти выход. Янис шёл первым, вдоль стены, а я, ориентируясь на его шаги, следом, поддерживая Джейка. Путешествие окончилось у квадратного люка, вставшего не нашем пути. Небольшого, но достаточного, чтобы мы смогли пролезть сквозь него куда-то «туда», по ту сторону. Янис в темноте нащупал запорный механизм и попытался открыть его, но сил не хватило. Пришлось мне помогать ему. Джейк скрипел зубами от боли в ноге, беготня и последовавшее падение в трёхметровую яму, не пошло ему на пользу. Он быстро терял силы. Вдвоём мы смогли кое-как сдвинуть эту «дверь» и очутились в помещении насосной, там стояло оборудование для снабжения монастыря водой, на удивление современное, но сейчас, понятное дело, не работавшее. Но там работало освещение. Мы могли перевести дух и собраться с мыслями.

Пока я занимался сыном, Янис отыскал выход, узкую винтовую лестницу, частично заваленную обломками и камнями, и прихватив оружие, пошёл «осмотреться». Минут через пятнадцать он вернулся, попросил меня пойти и взглянуть самому. Предложил мне винтовку, но я отказался. Меня шатало от усталости и таскать с собой ещё и оружие у меня просто не было сил. Я начал поднимать, смотрел в основном под ноги, стараясь не наступить на валявшийся мусор и осколки, поэтому не сразу сообразил, что лестница кончилась, а воздух свежее и дышится легче. Я оказался под открытым небом, была ночь, поэтому я и не заметил, как выбрался из подземелья. В воздухе кружилась и оседала мелкая пыль, словно снег, она опускалась сверху, покрывала обломки бывшей стены, кучу балок и фрагментов кровли вперемежку с гранитными глыбами, упавшими, судя по всему, с нависающей над монастырём скалы. В общем, на лицо последствия землетрясения. Руины, мусор и обломки, напоминающие очертания бывших строений. Небо возможно было безоблачное, подняв голову к звёздам, я не увидел ничего, кроме опускающихся частичек пыли, слабо переливающихся, закрывающих от меня небосвод и горизонт. Тусклый свет, не имеющий ничего общего ни с солнечным, ни с призрачно лунным, шёл, как мне показалось, именно от этих, микроскопических пылинок, в его свечении я и мог разглядеть, что меня окружало. И мне это не понравилось.

— Вы не думали о радиации или о чём-то подобном? Об опасности?

— Нет. Я вообще не думал о причинах, вызвавших те разрушения. Слишком устал, слишком сильно хотел пить и был голоден. Круговорот событий захлестнул нашу троицу и удивляться или размышлять о причинах и последствиях не было возможности. И ещё мне очень хотелось спать. Когда я собрался возвращаться в наш «подвал», то краем глаза заметил медленно движущиеся фигуры людей, силуэты, скорее очертания, пропадающие из виду и всплывающие через секунду чуть дальше того места, где они исчезли. Это были живые люди, не призраки. К чувству жажды и голода добавилось чувство страха. Живых я боялся теперь больше, чем мёртвых.

Мы обсудили ситуацию, когда я спустился. Еды нет. Воды… почти нет. Джейк наждался в перевязке и медикаментах. Я нуждался в хорошем отдыхе. Янис… физически он был здоров, вот только психика его была на пределе. Я это видел, жалел его, но поделать ничего не мог. «Скверная ситуация», как говорят у нас.