– А что за мамзель с ним была?

– А их еще больше, чем генералов!

– Но, может, он коляску запомнил?

– Да какое там…

– Ладно. Нет так нет.

– Митька!

– Что?

– Не дури. Не добьешься ты правды – плетью обуха не перешибешь.

– Не бойся, Ефим. И в мыслях такого не было.

– Ну, вот и хорошо, вот и ладно.

– Выпьем?

– Наливай, чего уж там!

Дома Дмитрия встретили три пары встревоженных глаз, смотрящих с такой надеждой, что ему поневоле стало стыдно за задержку. В конце концов, ничего конкретного он в полиции не узнал, а Степаныч с Семкой и Анна беспокоились, места себе не находили.

– Ну что? – чуть не вскрикнул Филиппов, увидев Будищева.

– В больнице она на Архиерейской, где Семен лежал, – устало отвечал тот. – Несчастный случай. Живая. Доктор говорит, что жизнь вне опасности.

– Я же говорил, что Митька найдет! – радостно завопил мальчишка.

– Слава Богу! – истово перекрестился старик и подскочил, будто собираясь бежать, но бывший квартирант остановил его.

– Куда ты? На ночь глядя туда все одно не пустят.

– Ничто! Буду под окнами сидеть, только бы знать, что кровиночка моя рядом.

– Ну, как знаешь. Только все равно – лучше с утра.

Однако Степаныч не стал его слушать и засобирался. Дмитрий не стал его отговаривать и, опустившись на лавку, с наслаждением вытянул ноги. Хотелось еще разуться, но при Анне было неудобно.

– Хотите есть? – спросила она. – Я приготовила. Только господин Филиппов отказался.

– Спасибо, я перекусил в городе. Лучше моего оглоеда покормите.

– Чего это я – оглоед? – возмутился Семка, но портниха мягко прервала его.

– Я покормила мальчика, – улыбнулась она, положив руку на вихрастый затылок юного гальванера. – У него очень хороший аппетит.

– Во-во, – хмыкнул в ответ Будищев. – Он любит пожрать, пожрать любит его. Они созданы друг для друга и всегда будут вместе.

– Вы всегда так зло шутите?

– Ну что вы, это я еще по-доброму.

– Что случилось с девочкой?

– Попала под экипаж. Какой-то придурок гнал во весь опор и не заметил ее.

– Какой ужас!

– Мить, ты найдешь его? – неожиданно спросил Семен и с надеждой посмотрел на наставника.

– А зачем?

– Как зачем? – изумился ученик. – Чтобы наказать!

– Я тебе что, прокурор?

– Вообще-то, – рассудительно заметила Анна, – за наезд можно получить компенсацию на лечение. Девочке эти деньги не помешали бы.

– Мысль, конечно, интересная, только где же искать этого лихача?

– Я знаю, ты – найдешь! – убежденно заявил Семка и сладко зевнул. – Но если нет, я тебе помогу.

– Иди спать, сыщик.

Мальчишка немного поупирался для приличия, но вскоре его и впрямь стало смаривать, и он пошел в свой закуток, где растянулся на лежащем на полу тюфяке.

– Мне тоже уже пора, – поднялась портниха.

– Я вас провожу.

– Не стоит. Я ведь живу в этом доме.

– Ну мало ли, вдруг на вас нападет мадам Ряполова.

– Это вряд ли, – скупо улыбнулась вдова Виртанен. – Она почему-то избегает меня в последнее время.

– Что вы говорите!

– Да, и мне кажется, что тут не обошлось без вашего участия. Ведь так?

– Когда кажется – креститься надо. А я, честное благородное, никаким боком к этой ведьме. Я вообще нечистой силы боюсь!

– Кто бы сомневался, – скупо улыбнулась Анна. – Вы вообще производите впечатление крайне боязливого человека.

– Уж какой есть.

– А еще вы, несмотря на то что сказали мальчику, занялись поисками виновного в происшествии со Стешей. Ведь так?

– Как вы догадались?

– От вас пахнет водкой. Но вы, при всех своих недостатках, вряд ли стали бы напиваться в такой ситуации. Значит, у вас была причина. Вы хотели кого-то разговорить?

– Вам бы в полиции служить, – криво усмехнулся Дмитрий.

– Узнали что-нибудь? – проигнорировала его шутку Анна.

– Ничего конкретного.

– Ладно, я пойду. Не провожайте меня. Вам надо отдохнуть.

– А может быть, я все же…

– Не надо, Дмитрий, – мягко остановила его портниха и решительно направилась к двери.

На другой день жизнь вернулась в свою привычную колею. Днем они работали в мастерской, затем ходили выполнять заказы, а ближе к вечеру отправлялись навестить девушку в больнице.

Стеша медленно, но верно поправлялась. Врач не ошибся, говоря, что у нее крепкий организм. Она уже понемногу вставала и встречала навещающих ее с радостной улыбкой на лице. Дмитрий, зная, что она любит сладкое, постоянно покупал ей конфеты или пирожные, но отдавать заставлял Семку, а сам придумывал разные занимательные истории о том, как мальчишка мог это все раздобыть. По его словам, тот, чтобы принести сладости, совершал эпические подвиги, выполняя немыслимые задания в стиле – «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», и в награду торговцы сладостями давали ему все эти вкусности.

Девушка до слез смеялась, слушая подобные россказни, затем быстро расправлялась с угощением, не забыв поделиться с «добытчиком». Степановичу все это, разумеется, не слишком нравилось, но пока что старик помалкивал и лишь иногда ворчал, делая это, впрочем, больше для порядка.

Единственное, что огорчало Степаниду, так это потеря ее девичьей гордости – длинной и толстой, толщиной в руку, косы. Обрабатывая рану на голове, доктор безжалостно обрезал ей волосы, и теперь приходилось кутаться в платок. Правда, пока из-за бинтов это было не слишком заметно, но девушка со страхом думала о том, что будет, когда повязки снимут. Стараясь ее успокоить Дмитрий говорил, что теперь эмансипированные девицы часто делают короткие стрижки, и вообще, им с Семеном так больше нравится, а остальные как хотят, но все же это было слабым утешением.

Вскоре случилось еще одно знаменательное событие. Говоря по совести, Будищев уже совсем забыл о происшествии, приключившемся с ним на полигоне. Однако, как говорится, за Богом молитва, а за государем служба не пропадают.

В один прекрасный день сияющий как медный пятак Владимир Степанович Барановский сообщил ему, что надобно одеться получше и ехать в Царское Село. Дмитрий поначалу решил, что компаньон ведет речь о расширении клиентуры, тем более что вокруг императорской резиденции селилось немало людей знатных и состоятельных. Но как выяснилось, речь шла совсем не об этом.