врезался в стену дома на другой стороне улицы, соскользнул вниз и оглушённый, остался лежать. Когда другой стражник потянулся за своим топором, Рагнар схватил его и с силой бросил на землю, а затем поставил тяжёлую ногу ему на горло.

― Я Рагнар сын Хральдира, ― сообщил он незадачливому парню в подчёркнуто дружелюбной манере. ― Теперь доложи о моём прибытии.

Когда оглушённый охранник попытался подняться, Рагнар снова опрокинул его ногой и рявкнул что-то на своём языке, что заставило охранника поспешно уползти на четвереньках.

― А я-то думала, что Ангус ужасен, ― высказалась Серафина.

― Так надо, ― прошептал он уголком рта, всё ещё глядя так мрачно, словно собирался снести стену посольства голыми руками. ― Такую дерзость может позволить себе не каждый, сэра Хелис, и именно она подтверждает мои притязания. Кто ещё, кроме сына короля, может осмелиться так обращаться с заслуженными ветеранами?

― Но, похоже, тот заслуженный ветеран смотрит на это иначе, ― услужливо сообщил я ему. Охранник, которого Рагнар отбросил к стене дома, встал на ноги. Но Рагнар не нуждался в моём предупреждении. Учитывая то, как громко взревел мужчина, когда бросился на Рагнара с топором, его трудно было не заметить.

Мы с Серафиной обменялись взглядами, а затем вежливо отошли в сторону. Рагнар ждал до последнего момента, затем повернулся, выхватил топор из руки парня и перебросил того через высокую стену.

Мы с Серафиной проследили взглядом за полётом несчастного, увидели, как он исчез за стеной и оба скорчили рожицы при звуке падения.

― Должно быть, это было больно, ― сухо заметила Серафина.

― Может сможете спросить его об этом позже, ― ответил Рагнар, и на его преувеличено мрачном лице дёрнулся уголок рта. ― Он будет утверждать, что его мать гладила его жёстче, чем я только что. ― Он взвесил в руке топор стражника, размахнулся и бросил его в тяжёлые ворота, где остриё вонзилось в твёрдое дерево по самую рукоятку: удар получился таким громким, что прозвучал как раскат грома.

― Разве вы не можете просто поговорить друг с другом? ― с любопытством спросила Серафина. ― Вам обязательно разбивать друг другу головы?

― Да, мы можем поговорить, ― согласился Рагнар, с видимым трудом сдерживая смех. ― Но сначала им нужно набить шишки, чтобы они позволили мне что-то сказать! ― Он бросил на нас быстрый взгляд. ― Отойдите ещё немного, потому что если сейчас они воспримут меня всерьёз, то пришлют четверых человек. Если повезёт, придёт восемь, это сократит процесс.

Они восприняли его всерьёз, потому что ворота распахнулись, и добрый десяток разъярённых фарлендцев бросился на Рагнара с топорами и мечами. Мы поспешно метнулись в сторону, их вида было достаточно, чтобы даже зашевелились Быки. Они хорошо знали фарлендцев и теперь лишь напутствовали любопытных граждан обходить территорию стороной.

Рагнар благоразумно не использовал свой топор, зато сломал мечи, бросил в ворота ещё четыре топора, и раскидал нападавших, словно те были куклами. Он перебросил через стену ещё двоих, но перестал, когда его третий бросок не дотянул в высоту, и мужчина врезался в верхнюю часть стены. Мы услышали, как ломаются кости, когда воин застрял наверху, а потом упал на землю.

Ему не потребовалось много времени, чтобы закончить, после чего у Рагнара появилось много порезов, из которых шла кровь. На руке топор порвал кольчугу и повредил мышцу, но именно этой рукой он поднял самого старшего из нападавших, чтобы встряхнуть его как молодого пса.

― Я Рагнар сын Хральдира, ― объявил он. ― Кто здесь говорит от имени короля? ― Он тряс мужчину с такой силой, что его зубы громко стучали.

― Скутильвин, Олиф сын Скавона, ― с трудом выговорил мужчина.

Рагнар отпустил его и дал ему пинка.

― Хорошо, скажи барону прийти. Приведи его и скажи, чтобы он был вежливым!

Вокруг него северяне начали подниматься. Тяжело качая головой и пошатываясь, они пошли прочь, однако не ушли далеко, встали или сели поблизости. Казалось, драться им уже не хотелось, они просто с любопытством наблюдали и разговаривали друг с другом.

Как бы ужасно не выглядела потасовка, до сих пор погибших не было, только сломанные кости. Что было сделано намерено. Какая Рагнару польза наживать себе здесь врагов?

Человек, вышедший из ворот на этот раз, был облачён в тяжёлую кольчугу и держал в руке рог вола, но не оружие. Его длинная седая борода была переплетена золотой проволокой, а тщательно расчёсанные распущенные волосы удерживались обручем.

Он подошёл к Рагнару, поднял рог, сказал что-то на фарлендском и протянул рог Рагнару. Взяв его, Рагнар крикнул что-то, от чего у меня заложило уши, после чего все фарлендцы в поле зрения взревели, засмеялись и выкрикнули имя Рагнара, затем мой друг поднёс рог к губам и выпил, в то время как пена и хорошее пиво стекали по его бороде. Он триумфально поднял пустой рог, после чего все бросились к нему, похлопывая его по плечам и приветствуя громкими криками и широкими улыбками.

Один из Быков вежливо обратился к нам.

― Простите, сэра, сэр, вы не могли бы сказать, кто этот человек? ― спросил он.

― Рагнар сын Хральдира, ― ответил я, и солдат кивнул.

― Это мы слышали, но кто он такой? Мне нужно это для отчёта.

― Принц фарлендцев.

― Это всё объясняет, ― заметил солдат из Быков, вежливо кивнул и вернулся на свой пост.

За высокой стеной фарлендцы чувствовали себя как дома. Это было не просто посольство, скорее небольшая деревня с большим общинным домом и множеством хозяйственных построек, включая кузницу, на которую Рагнар посмотрел с некоторой ностальгией, когда нас вели к общинному дому.

Там нас усадили на скамью возле большой чаши с углями, которую разжигала старуха, и вручили пенистое тёмное пиво и жаркое, пока хозяева дома бурно спорили друг с другом. Рагнар сидел молча, пил тёмное пиво и капал кровью из руки.

― А что насчёт Ангуса? ― тихо спросил я. Насколько я понял, его имя ещё не упоминалось.

― Я жду, когда кому-нибудь из них придёт в голову, что Ангус должен меня узнать. И что он не лишился чести, когда я так очевидно жив.

Нас с Серафиной в основном игнорировали, так что мы могли спокойно наблюдать за зрелищем. Это не заняло много времени, всё началось со спора между двумя, всплыло имя Ангуса, потом присоединился ещё один, потом четвёртый…

Спор становился всё громче, в