— Почему? — изумился Филимонов.

— Все это напрочь оторвано от нашей почвы, корней… Все вы, кто уехали за славой, деньгами, предали в трудные годы Россию.

Филимонов почувствовал, что какая-то обидная правда в словах незнакомца есть. И тем более вспыхнуло чувство протеста.

— Извините, я с вами не согласен. — Он встал и направился к гардеробу одевать свои плащ и шляпу.

Они поднялись лифтом и пошли по длинному гостиничному коридору. Жена на всякий случай придерживала его под локоть. Другой рукой тянула за ремешок чемодан на колёсиках.

Вдруг ни с того ни с сего у него стало учащаться дыхание. И одновременно резко тяжелеть в груди. Там, где сердце.

Он схватился за стену, прижался к ней, почувствовал, что вот-вот начнёт оседать.

— Стой! — приказала жена.

Она бросила чемодан, ринулась куда-то вглубь коридора. Он стоял, вжимаясь в стену, пытался остановить учащающийся сбой дыхания. И одновременно думал о том, что вот сейчас мимо пройдёт кто-нибудь из постояльцев, застанет его в таком виде.

Из глубины коридора бежала навстречу жена, несла в руках обитый бархатом стул.

Он сел.

Жена раскрыла чемодан, достала пластиковую коробочку с лекарствами. Дала одну таблетку, затем, подумав, другую. Запить было нечем. Он разгрыз их, проглотил.

— Сиди, — сказала жена. — Сейчас тебе станет лучше, а я отвезу чемодан и открою наш номер.

И опять он остался один в коридоре. Рот был полон горечи от лекарств. Думал о том, что, если помрёт, бедной Марине придётся каким-то образом везти его труп в Москву…

Наверное, не надо было соглашаться на эту поездку. Несерьёзно. Гиблое дело.

Невдалеке из открывшейся двери номера вышла пожилая дама с разряженной девочкой. Они прошествовали к лифту. Девочка с изумлением обернулась. Её глазами он увидел себя в Италии, нелепо сидящего на стуле посреди коридора в расстёгнутой куртке. «Позор старости, — подумал он. — Чего доброго, могу и впрямь помереть. В чужой стране, в Италии, в этом отеле».

— Ну как? Тебе легче? — подбежала жена.

— Легче, — отозвался он, поднимаясь.

Она подхватила его под руку, взяла стул, и они двинулись дальше по коридору. Дошли до позолоченного столика, на котором стоял вазон с цветущей орхидеей. Жена вернула стул на место.

— Ещё далеко? — Он боялся, что у него снова перехватит дыхание.

— Рядом. Через два номера.

Войдя в номер, он содрал с себя куртку и рухнул на кровать. Такую широкую, что на ней можно было бы уложить человека четыре.

Утреннее солнце светило в номер. Хорошо было лежать, прикрыв глаза от яркого света, слышать голос жены:

— Тут в холодильнике фанта, кока-кола, пиво, «Аква Минерале». Что ты хочешь?

— «Аква минерале».

Она подала стакан со стреляющей пузырьками водой. Он отпил несколько глотков, осторожно поставил стакан на тумбочку. И это движение напомнило о Москве, о больнице, откуда он выписался после инфаркта два месяца тому назад.

Жена достала из чемодана тонометр, мерила ему давление, а он думал о проклятом коридоре, о том, что неминуемо придётся тащиться по нему к лифту на завтрак, обед и ужин. «Это было авантюрой — лететь сюда с Мариной, связывать её своей немощью…»

— Давление неплохое, — сказала она. — Побудешь один? Мне надо спуститься вниз. Скоро вернусь.

Едва она вышла, как зазвонил мобильный телефон. Пришлось подняться, взять его с письменного стола. Какой-то итальянец спрашивал Марину.

— Марина но ин каза, — сказал он на корявом итальянском.

Встал с постели. Теперь нужно было заставить себя умыться. Вошёл в большую, сверкающую чистотой ванную. На углу умывальника лежало несколько кусков мыла в фирменных обёртках с изображением отеля.

Это было прекрасно — как следует вымыться холодной водой, вытереться чистым махровым полотенцем.

В номере он отворил балконную дверь, увидел сверху огромный пустынный бассейн, окружённый пальмами, кипарисами, цветущими кустами. Зелёный мир был наполнен щебетом птиц.

— Господи! — сказал он вслух. — Спасибо Тебе за то, что не помер. Дай мне ещё пригодиться Тебе на этом свете.

— Смотри, что мне удалось взять для тебя на всё время. — Марина вошла в номер, толкая впереди себя кресло-каталку. — Не надо будет бояться коридора, ничего!

— Спасибо… — У него упало сердце. Он представил себя в этой коляске, сделавшегося в два раза ниже ростом, беспомощным стариком.

— Оказывается, ещё можно успеть позавтракать. Хочешь есть? Сейчас умоюсь, переоденусь, и поедем. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

Не хотелось садиться в каталку. Но ещё меньше хотелось пережить то, что произошло в коридоре. Потрогал холодные ободки больших колёс. Сел. Откинулся на спинку. Подумал: «Катастрофа… Кажется, совсем недавно мама и папа катали на санках, а теперь мне семьдесят восемь лет».

Он поймал себя на том, что всё время думает о себе, в то время как Марина, которая на тридцать лет моложе, не имеет секунды свободной для себя. Всю ночь вела по перегруженной автостраде арендованную автомашину от аэропорта Болоньи, опекала его без конца. Уговорила поехать с собой в командировку. И теперь катила впереди себя кресло-каталку со стариком-инфарктником.

В этот раз коридор показался не таким длинным. Каталка легко вошла в лифт.

Он посмотрел снизу вверх на жену. Лицо у неё было усталое. Она нажала на кнопку, и они поехали вниз.

— Забыл сказать, тебе звонил какой-то итальянец.

Она сунула руку в карман кофты, вынула мобильник, начала было набирать номер, как лифт остановился. Дверь раскрылась.

Люди, ждавшие лифта, расступились. Марина выкатила кресло, и он почувствовал на себе их взгляды.

Кресло мягко катило по коврам, устилавшим огромный вестибюль отеля, где там и сям возвышались мольберты с наклонно стоявшими на них картинами, изображающими пасторальные сцены давней итальянской жизни — сбор винограда, лодки рыбаков, забрасывающих сети…

Они свернули в проход и оказались в большом зале с колоннами, уставленном множеством уже пустых столиков. Одинаковые девушки в форме собирали на тележки грязную посуду.

В эту минуту подошла высокая женщина-администратор, что-то сказала Марине.

— Предлагает позавтракать на воздухе, хорошо? — спросила Марина.

Он кивнул. И они покатили вслед за администратором к настежь раскрытым дверям ресторана под навес, где стоял длинный ряд столиков. Здесь кое-где ещё кайфовали на солнышке постояльцы.

Марина подвезла его к свободному столику. Он немедленно пересел с кресла на стул.