Мы все думали-гадали, почему она это сделала, и сошлись на одном: видно, невтерпеж ей стало в штабе.

И вот, через годы... В общем, промашка у меня случилась! Ездил я в Горький (еще не Нижний Новгород) на профсоюзную конференцию, обедали мы в ресторане — и что-то мне померещилось, когда взглянул я на буфетчицу. Только потом, уже мы уехали, я вдруг понял: это была Аня. Как же я жалел! Подошел бы поговорить, расспросить, я ведь тогда материалы для книги собирал, а она много интересного могла рассказать...

Через день в полк утром прибыли командиры частей и соединений 47-й армии во главе с командармом генералом Гусевым. Прибыли они на однодневные сборы по изучению наших самоходок, с которыми им предстояло взаимодействовать в предстоящих боях. Командование полка направило генералитет в мой взвод. Сначала Павел Ревуцкий провел для них двухчасовое занятие: на примере своей самоходки рассказывал и показывал генералам и полковникам тактико-технические параметры и устройство машины. Потом мой экипаж демонстрировал вождение — как самоходка берет сложные препятствия, стрельбу с коротких остановок. Старшина Михайлов, мой механик-водитель, удивил всех мастерством в преодолении противотанкового рва, крутого подъема, глубокого брода, эскарпа и контрэскарпа. Наводчик старшина Быков тоже не подвел наш экипаж, взвод да и всю батарею с полком: поразил две цели с первого выстрела и одну со второго, хотя цели были в кустарнике и широком секторе.

В конце занятий большие командиры выразили полное удовлетворение проведенными сборами, убедившись в немалых боевых возможностях и высоких технических данных самоходок. Командарм объявил благодарность обоим экипажам нашего 1-го взвода — за мастерство, а замам комполка Пригожину и Базилевичу — за организацию занятий.

Пообедав, начальство отбыло. Но перед его отъездом мы с Ревуцким оказались невольными свидетелями нелицеприятного разговора командующего бронетанковыми войсками 47-й армии генерала Кретова с зампотехом полка майором Базилевичем.

— Товарищ Базилевич, вы почему не выполнили июньский план по металлолому?!

— Товарищ генерал! Да где ж я, в п.., возьму сто тонн лома, если мы не подбили ни одного танка?!

— Товарищ Базилевич, вы не материтесь, а выполняйте план! — сердито обрезал генерал.

— Чего не материтесь, товарищ генерал! Откуда мне этот чертов план взять?!.. Самоходки, что ли, свои сжигать? — стоял на своем зампотех.

— Не зарывайтесь, майор! Все сдают, а вам что, закон не писан?!

Так и разошлись оба злые. Смелый оказался мужик наш зампотех!

Наступил вечер 5 июля. Комполка Либман собрал на своем КП офицеров. В просторном, добротно оборудованном блиндаже было тесновато и душно, но стало совсем не по себе, когда майор в присутствии всех офицеров взялся читать нравоучение своему заместителю Базилевичу.

— Ты почему матерился, разговаривая с генералом Кретовым?!

— А что мне оставалось делать, если армия спустила полку непосильный план по металлолому?! Мы ведь еще ни одного танка не подбили! Не сдавать же свои самоходки!.. — опять выматерился зампотех.

— Тебя же за это снимут!

— Пусть снимают за ругательство, чем судить будут за невыполнение приказа! — с присущим ему достоинством ответил Базилевич и уселся на табурет.

На том и закончился неприятный диалог, и в блиндаже воцарилась тишина, офицеры молча укладывали на планшеты топографические карты.

К нашему большому удивлению, свой первый боевой приказ комполка поручил отдать начальнику штаба. Майор Шулико встал, выпрямился, на голову превысив командира полка, и грозным взглядом обвел присутствующих, отчего даже шелестение картами прекратилось. По памяти, глядя на карту, четким командирским голосом начштаба отдал приказ:

— Завтра, на рассвете, во взаимодействии с 68-й отдельной Калининской танковой бригадой и частями 165-й стрелковой дивизии переходим в наступление в направлении Дубова — Мощона — Кругель — Парадубы. Задача: к исходу дня овладеть рубежом Кругель — роща двумя километрами восточнее Кругеля. В дальнейшем наступать в направлении Парадубы — Забужье.

В ночной темноте, в густых облаках пыли, с выключенными фарами полк на малых скоростях выходил на исходные позиции. Водители ориентировались только по задним габаритным фонарям впередиидущей самоходки. На привале, когда заглушили двигатели, стал слышен гул идущих на восток вражеских ночных бомбардировщиков. Нас они не заметили, и на рассвете, когда наша артиллерия уже вела артподготовку, мы без происшествий вышли на рубеж развертывания.

Артподготовка длилась тридцать минут. Затем авиация нанесла бомбоштурмовые удары по вражеским позициям. И началось наступление. В атаку одновременно двинулись тяжелая техника и пехота. Завязались упорные бои за первую позицию, видимо, главную в обороне противника. Танки, самоходки, пехотинцы медленно, за огневым артиллерийским валом продвигались вперед. К полудню вражеская оборона была прорвана, и мы подошли к населенным пунктам Дубова и Мощона. Здесь противник оказал очень упорное сопротивление. Сгорели два наших танка и немало полегло пехоты. Но к исходу дня мы овладели этими населенными пунктами, которые, по существу, входили в систему обороны Ковеля. Весь экипаж в бою проявил себя очень хорошо, действовал слаженно, а заряжающий Мозалевский, по моей подсказке, даже разжился трофейным пулеметом МГ-42, когда выбили немцев из первой позиции.

Преследуя отходящего противника ночными боевыми действиями, к рассвету 7 июля мы вышли на рубеж Кругель — лес двумя километрами восточнее Кругеля. Дальнейшее наступление было остановлено мощным огнем артиллерии, танков и штурмовых орудий с опорного пункта врага на высоте 197.2.

Быстро поставили танки и самоходки в ямы и за складки местности, как следует замаскировали. Немцы обстреливали наш лес, но неприцельно, наугад. Было так душно и жарко, что даже ночной лес не спасал от июльского зноя, у нас и танкистов были мокрые комбинезоны, а сами мы — чумазые, как кочегары.

Едва первые лучи солнца скользнули по темно-зеленой кайме леса, офицеры полка уже собрались в кустарнике перед исходным рубежом. Отсюда майор Шулико уточнил командирам подразделений элементы и огневые точки вражеской обороны, поставил боевые задачи и дал указания по взаимодействию с танками и пехотой по рубежам. Затем начальник полковой разведки капитан Марченко показал нам, где стоят «элефанты» и «тигры», и пояснил:

— Самая сильная оборона создана противником на высоте 197.2. На вершине высоты находится большое кладбище с каменными надгробиями, мраморными плитами и гранитными часовнями. Все это служит противнику надежным укрытием не только для пехоты, но и для танков и штурмовых орудий.