В то же время Руденко неукоснительно соблюдал правила прокурорской иерархии, требовал, чтобы ему лично докладывали те дела, по которым уже состоялись решения его заместителей. Руденко не только уважал и ценил «процессуальную независимость» любого работника, но и насаждал ее, добивался, чтобы каждый был ответствен за свое решение.

Характерен такой случай, о котором рассказал мне в конце 1970-х годов мой визави по кабинету бывший старший следователь прокуратуры города Киева, а затем прокурор-криминалист Прокуратуры Украины Леонид Яковлевич Пинский, с которым мне довелось проработать в одном кабинете пять лет.

Громкое дело

«Веселое заведение»

В конце 50-х годов Руденко, тогда старшему следователю прокуратуры города Киева, пришлось расследовать уголовное дело об организации в столице Украины притона. Это «злачное место» посещали не только так называемые уголовные элементы, но и вполне респектабельные граждане. Среди них были артисты, спортсмены, писатели и другие представители элитной и интеллигентской среды. Заглядывали туда и приезжие знаменитости из Москвы, наслышанные о «веселом доме». После возбуждения уголовного дела возник приличный скандал, эхо которого докатилось и до столицы.

Ведь это было одно из первых дел подобного рода. Его держали на контроле в ЦК компартии Украины, следили за развитием событий. По этому делу тогда допрашивались многие звезды эстрады, в том числе столичные, любившие при случае навестить «веселое заведение».

Неожиданно поступил приказ из Москвы – направить следователя вместе с этим делом к Генеральному прокурору Руденко. Роман Андреевич лично принял следователя Пинского, побеседовал с ним, выяснил все обстоятельства, затем взял дело и передал его для изучения своим помощникам. Командировка Пинского, рассчитанная на два дня, растянулась до десяти. Видимо, дело докладывали в ЦК КПСС.

В конце концов его вернули следователю и предложили завершать. Вскоре оно было направлено в суд, и виновные в организации притона были привлечены к уголовной ответственности. А знаменитые посетители еще долго потом блистали на эстрадных подмостках.

И это был далеко не единичный случай, когда провинциальные следователи лично докладывали расследованные ими дела Генеральному прокурору страны.

Бывший старший помощник Генерального прокурора СССР, а затем министр юстиции В. И. Теребилов в своих воспоминаниях писал:

«Вспоминая прокуратуру 50-60-х годов, не могу пройти мимо фигуры Генерального прокурора СССР Романа Андреевича Руденко. Он, пожалуй, был самым известным юристом тех лет. Полагаю, что я был одним из немногих, с кем Руденко иногда был раскован и откровенен, думается, что это дает мне право сказать о нем хотя бы несколько слов». По мнению Теребилова, Руденко «ненавидел бериевщину и сдержанно, но критически отзывался о роли Сталина». В то время в аппарате Генеральной прокуратуры сослуживцы в своем кругу шутливо назвали Руденко «патриархом».

11 мая 1960 года Руденко издал специальный приказ, который так и назывался «О повышении процессуальной самостоятельности следователя и его ответственности за производство предварительного следствия». В нем он писал: «Процессуальная самостоятельность следователя выражается прежде всего в том, что решения о направлении следствия и о производстве следственных действий следователь принимает самостоятельно, за исключением случаев, когда законом предусмотрено получение санкции от прокурора». И далее: «Следователь несет полную ответственность за законность и обоснованность своих решений… Осуществляя свою процессуальную самостоятельность, следователь не должен опасаться за принятые им решения по делу, исходя из тех соображений, что прокурор может с этими решениями не согласиться… Прокурор должен всячески поощрять творческую инициативу и находчивость следователя, ценить и уважать принципиальность следователя, помогать ему решительно и настойчиво разоблачать преступников, он должен повышать самостоятельность следователя и вместе с тем его ответственность за своевременное и законное производство предварительного следствия, за раскрытие каждого преступления».

И другой аргумент Руденко из этого приказа: «То обстоятельство, что прокурор и следователь работают в одном учреждении, не должно, разумеется, отражаться на их процессуальных взаимоотношениях, определяемых законом и не зависящих от ведомственной принадлежности участников процесса».

Громкие дела

От Тулы до Прибалтики

Еще несколько историй, которые мне рассказала Эльвира Алексеевна Миронова.

«В 1960 году председатель Верховного Совета СССР Брежнев принял мать 10-летнего Вити Соколова из Тулы, погибшего в результате наезда автомашины. Мальчик сошел с трамвая и переходил улицу, не нарушая никаких правил, но был сбит мчавшимся на огромной скорости автомобилем. Местные следователи в течение года безуспешно пытались установить эту машину. По этому же делу жаловалась и гражданка Франции, муж которой, советский подданный, на первоначальном этапе следствия подозревался в наезде на мальчика.

Руденко дал мне указание выехать в Тулу и подключиться к расследованию. При этом сразу обратил мое внимание на тот факт, что мальчик был сбит на улице, где висел „кирпич" – знак, запрещающий движение. Значит, машина была необычная или за рулем находился пьяный лихач, так как далеко не всякий рискнет выезжать на улицу, по которой запрещено движение автотранспорта.

Было ясно, что Роман Андреевич уже ознакомился с надзорным производством и вник в суть происшествия. Обращаю на это особое внимание потому, что, увы, многие надзирающие прокуроры такого не делают, а многие в следствии вообще не разбираются. Руденко же следствие знал хорошо, разбирался в доказательствах, прекрасно умел их оценивать, анализировать, сопоставлять.

Работа по делу о гибели Вити Соколова резко активизировалось. В поле зрения следствия попала автомашина Новомосковского отдела внутренних дел Тульской области, на которой часто приезжал в Тулу начальник отдела Васильев. На первом же допросе Васильев заявил о своем алиби: 16 апреля из Новомосковска не выезжал, участвовал в рейде дружинников по подбору пьяных на улицах.

Началась кропотливая работа по установлению фактической даты проведения рейда. И выяснилось, что рейд был в день Пасхи, а не накануне. Васильев же все протоколы задержания оформил прошедшим числом. Улики сомкнулись. И виновный был арестован.

Надо сказать, что Роман Андреевич придавал особое значение делам, по которым проходили, как сейчас говорят, „оборотни в погонах", то есть преступники из правоохранительных органов. Вот и тогда Руденко позвонил в Верховный суд РСФСР и попросил организовать выездную сессию. Он считал, что процесс должен быть показательным, люди должны были видеть, что мундир не защищает преступника.

Обвинение по делу Руденко поручил мне. Уголовно-процессуальный кодекс допускал к участию в суде прокурора, проводившего расследование. Васильев был признан виновным и осужден к 10 годам лишения свободы.

Хочу отметить, что вопросам грамотного поддержания в суде обвинения, этике поведения прокурора в суде Руденко придавал большое значение, как и вообще документам, исходившим из стен прокуратуры.