в виде колеса, которая была очень старинной, как они сказали. А еще раньше они послали мальчика к мистеру Дэвису узнать, дома ли он: они, естественно, подозревали его. И мистер Уайт приказал послать за констеблем из другого прихода и сообщить о происшествии другому мировому судье (он и сам был мировым судьей), поэтому началась беготня.

А так случилось, что отец мой уехал перед этим, а то бы они и его прихватили с собой.

И вот положили они тело на лошадь, и никак не могли они заставить ее к дереву подвести – она все шарахалась, просто с ума сошла от страха. Пришлось им ей глаза завязать и самим вести ее и через лес, и по деревне. И близ большого дерева, от которого один ствол остался, их ждали женщины, а тот мальчик, которого они послали к мистеру Дэвису, лежал на земле, белый как бумага, и ни слова они не сумели из него вытянуть, ни плохого, ни хорошего.

И тогда они поняли, что их ждет что-то ужасное, и быстро двинулись по тропинке к дому мистера Дэвиса. Вот подошли они близко к дому, и лошадь прямо-таки спятила от страха, встала на дыбы и заржала и ударила передними копытами человека, что вел ее – так он чуть не умер, – и тело с лошади свалилось. И мистер Уайт приказал скорее увести лошадь, а тело они понесли в дом, потому как дверь стояла открытой. И там они увидели то, отчего так испугался бедный мальчик, и поняли, почему сошла с ума лошадь – вы же знаете, что лошади не переносят запаха крови.

В комнате стоял длинный стол, как раз размером с человека, и на нем лежало тело мистера Дэвиса. Глаза у него были перевязаны тряпичной лентой, а руки связаны за спиной, и ноги тоже были связаны другой лентой, но самым страшным было то, что грудь его была пробита топором! Кошмарное было зрелище, неудивительно, что некоторым из них стало плохо, и им пришлось выбежать на свежий воздух. Даже мистеру Уайту, который был человеком с сильным характером, понадобились силы, чтобы превозмочь себя и прочитать молитву в саду.

Наконец, положили они в комнате другое тело и стали соображать, что же тут произошло. И в буфетах нашли они много трав и кувшинов с настоями, и, как потом выяснилось, когда на все это посмотрели люди, которые знают толк в подобных вещах, некоторые из этих настоев были снотворными. И они уже не сомневались, что этот злой молодой человек что-то подлил в питье мистера Дэвиса, а потом сделал с ним то, что сделал, а позже осознал грех своего деяния и покончил с собой.

Дальше последовало следствие… ну, вам это не понять, но в последующие дни в округу понаехало много народу, и тогда местные жители собрались и решили между собой, что не желают, чтобы этих двух похоронили на христианском кладбище, потому что в их доме мистер Уайт и другие церковнослужители нашли разные бумаги и записи, из-за которых они подписали заявление, что эти люди виновны по собственному умыслу в страшном грехе идолопоклонства. А так как они боялись, что в наших краях есть еще люди с такими же греховными мыслями, они призвали их покаяться, иначе с ними случится такое же, а бумаги те сожгли.

А мистер Уайт, он тоже придерживался мнения своих прихожан, и поздно вечером он и еще специально отобранные двенадцать мужчин пошли в этот страшный дом, взяв с собой носилки, быстро сколоченные для этого дела, и два черных покрывала, а потом направились на перекресток – там, где поворот на Баскомб и на Уилкомб, – где их уже ждали люди с факелами. И вырыли они там яму. И столько народу там собралось со всей округи. И мужчины пошли к этому дому и вошли туда, не снимая шляп, и четверо из них взяли тела, положили на носилки и покрыли черными покрывалами, и никто из них слова не произнес. Понесли они их по тропинке, положили в яму и забросали камнями и землей. А затем мистер Уайт обратился к собравшимся людям.

Отец тоже там был – он вернулся, когда до него дошла новость эта, – и говорил он, что никогда не забудет ту необыкновенную сцену: факелы горят, две черных фигуры в яме, и все молчат, лишь тихий плач испуганного ребенка или женщины. И когда мистер Уайт кончил говорить, все разошлись и оставили их там лежать.

Ходят слухи, что лошади до сих пор не любят это место, и еще я слышала, что потом там долго висел туман или свет какой, только я не очень этому верю. Но кое-что я знаю точно.

На следующий день отцу понадобилось проезжать мимо этой тропинки, и увидел он, что там собрались группками люди, сильно взволнованные Он подъехал к ним и спросил, в чем дело. А они подбежали к нему и сказали: «Сквайр, там кровь! Посмотрите, там кровь!» – и все продолжали твердить одно и то же.

Тогда он слез с лошади, и показали они ему, что в четырех местах, кажется, лужи крови на дороге. Но кровь эту было почти невозможно разглядеть, потому что каждая лужа была усеяна большущими черными мухами, которые не взлетали и даже не шевелились И эта кровь была той, которая капала с тела мистера Дэвиса, когда несли его по тропинке.

Пришлось отцу пойти и хорошенечко посмотреть на столь противное зрелище, а затем он попросил одного из тех, кто был там: «Принеси побыстрее корзину или тачку со святой землей с церковного двора и закидай эти лужи, а я тебя здесь подожду».

И скоро тот вернулся вместе с могильщиком, и притащили они с собой лопату и тачку с землей. И как только приготовились они сыпать землю, как – что вы думаете? – мухи поднялись в воздух сплошной тучей и полетели прямо к дому, и могильщик (он еще и церковным служкой был) остановился, посмотрел на них и сказал отцу: «Повелитель мух, сэр» – больше он ничего не сказал. И улетели мухи так со всех луж.

Чарльз. А что это означало, бабушка?

Бабушка. Знаешь, дорогой, спроси-ка ты об этом завтра мистера Лукаса, когда пойдешь к нему на урок. Сейчас я не могу еще и об этом рассказывать, вы давно должны были лежать в своих кроватях.

Дальше отец постановил, что в этом доме больше никто не должен жить и не пользоваться вещами оттуда. Поэтому, хотя тот участок был одним из лучших,