Массандровский дворец императора Александра III расположен в Верхней Массандре на Южном берегу Крыма. Ныне это дворец-музей — филиал Алупкинского дворцово-паркового музея-заповедника.

В Алупке, на Ливадийской стороне Ялты, находится красивая резиденция[218]. Существует проспект магнолий протяженностью около мили, прекрасный, когда деревья покрываются белыми цветами, аромат которых восхитителен.

Вход в дом очень внушительный, большие пролеты белых мраморных лестниц с красивыми скульптурными львами на каждом углу. Территория вокруг этого прекрасного дома, однако, в ужасном состоянии. Я никогда не видела ничего подобного. Там одни сорняки и камень, хотя совсем рядом — хорошо обработанные поля и табачные плантации, отлично окупающие себя.

Кажется, владелец Алупки все еще несовершеннолетний; он унаследовал все это, когда был ребенком. Его мать и попечители продавали землю крестьянам, которые ею не занимаются. Молодой владелец живет за границей, и мне говорят, что он не знает ни слова по-русски.

И внутренняя часть дома, и сады находятся в относительно нормальном состоянии. Мне сказали, что мальчик обладает большими имениями в Черноземье, поэтому, когда он вырастет, он сможет вернуться в Россию и познакомиться с ее народом.

Следующее место рядом с Ливадией — Ореанда[219]. Раньше она принадлежала великому князю Константину, но император недавно купил ее. К сожалению, дом был сожжен семь лет назад. Я ожидаю, что он будет подготовлен для наследника, когда он вырастет. От дворца остался только фундамент.

На территории есть небольшая церковь, колокольня которой — большой дуб. Колокола подвешены на сучья. Большой колокол звонит только в случае пожара.

Ореанда очень красива, и мы часто пили там чай. В саду есть мелкий бассейн с золотыми рыбками. Когда мы вернулись в Крым через два года, золотые рыбки исчезли. Я спросила, что с ними стало. Человек объяснил: «Увы, мы хотели очистить маленькое озеро, поэтому с большой осторожностью мы захватили золотых рыбок и поместили их в большой пруд, в котором живут лебеди, но мы не смогли найти их снова». «Нет, — сказала я, — конечно, нет, лебеди съели их». Он поднял руки и в ужасе воскликнул: «О нет, мисс, эти лебеди особенно приручены, его величество знает их, они никогда не будут есть ничего, что принадлежало императору».

За Ореандой находится Ай-Тодор[220], или «место святого Феодора», резиденция великого князя Александра, который женат на сестре императора, великой княгине Ксении Александровне. У них пять сыновей и дочь, все — красивые и умные дети. Ай-Тодор — очень приятное место, и они проводят много времени в Крыму.

Прогуливаясь по Ялте, вы слышите так много разных языков и видите так много национальностей, что это напомнило мне о моем путешествии в Иерусалим.

Здесь вы встречаетесь с турецкой семьей, женщины все прячутся за вуалями, так, что видны только глаза, которыми они пристально изучают вас. Потом вы встретите татар — оживленных людей, высоких и, как правило, атлетического телосложения. Они должны выглядеть так, поскольку они обычно строят свои деревни на вершине неприступных скал. Все окрашивают свои волосы в яркие красные тона, а замужние женщины зачерняют зубы и раскрашивают ладони. Говорят, что дома татар самые красивые.

Незамужние женщины-татарки красят волосы, носят на голове небольшую круглую бархатную шапочку с вуалью. Эти вуали расшиты золотом и серебром.

Есть много греков, которые, похоже, ничего не делают, только спят. Однако им удается жить, и я считаю, что они очень искусны в торговле. Они, похоже, довольны жизнью вообще, хотя постоянно оборваны и грязны. Армяне, греки, русские, все в местных костюмах, составляют очень забавную картину.

В Одессе и Крыму есть также караимы. Это татары, исповедующие иудаизм, — небольшое племя, всего около десяти тысяч во всей России. Они очень хорошие граждане, самые лучшие среди инородцев в России. Они почитают Ветхий Завет и полностью отвергают Талмуд, но для западных умов их идеи являются своеобразными и очень неправильными. Их женщины не исповедуют никакой религии, и они могут надеяться только на то, что будут спасены молитвами своих мужей; поэтому их девочки женятся очень рано.

Они физически превосходят евреев, но, похоже, медленно растут. Я была знакома с караимской семьей: это хорошо образованные и воспитанные люди, и очень красивые. Они говорят даже в своих собственных домах на русском, а не на татарском языке и считаются во всех отношениях, кроме религии, русскими.

Когда мы были в Крыму, император слег с брюшным тифом. В то время эпидемия бушевала везде. В Ай-Тодоре было шестнадцать или семнадцать случаев. В некоторых татарских горных деревнях было и вовсе все очень плохо.

Эти пять недель, пока император лечился, были очень тревожным временем для семьи, и велика была радость, когда он выздоровел.

Маленький друг детей, Павел, заболел в то же время пневмонией. Врачи сказали, что выздоровление едва ли возможно. Императрица сказала мне поехать туда с детьми и взять для бедного маленького Павла несколько роз и все, что может разжечь его аппетит. Мы срезали несколько роз, упаковали корзину с деликатесами и отправились к нему. Вся семья была в отчаянии; в тот день они посетили специалиста, и его прогноз был неутешителен. Мы видели английскую гувернантку, и она была очень грустна, рассказывая мне о бедном маленьком Павле. Она взяла розы и корзину и сказала Павлу, что императорские дети принесли эти вещи и ждут в саду, чтобы узнать, как он. Павел поблагодарил детей, а затем попросил: «Пошлите Дарью ко мне». Маленькую сестру послали за ней. «Дарья, — сказал умирающий ребенок, — вы видите, что императорские дети думают намного больше обо мне, чем о вас, и когда вы простужались, они даже не звонили. Они пришли сами и принесли мне все эти прекрасные блюда, я собираюсь есть их и поправляться». Утешившись этой мыслью, он заснул и в конце концов выздоровел.