Я крикнул Чарли:

— Давай посмотрим, так ли яйца этого ублюдка велики, как и его рот!

Я резко затормозил у деревьев, выключил зажигание и подтолкнул Бастарда к двери.

— Вылезай отсюда! Сейчас же!

Я повернулся, оперся спиной на свою дверь, и пихнул его двумя ногами, когда он искал ручку.

— Я был там. Я был с Энтони. Я все видел…

Я еще раз пихнул его, когда его дверь открылась, и он выскользнул в грязь.

Он поднялся с земли, его лицо выражало смесь страха и негодования.

— Это не я отдал приказ. Это было выше моих полномочий.

Я возился с ним, пока Чарли что-то искал в задней части машины.

— Я думал, ты понял, что я тебе говорил начет всего это дерьма о рабочих пчелках! — сквозь дождь прокричал я. — Ни у одного из тех детей не было и шанса, а ты наслаждался каждой чертовой минутой.

— Бинго! — Чарли поднял вверх большие пальцы, выбрался из машины и подошел к капоту.

— Подожди, пока я затащу в машину этого ублюдка. — Я поднял пистолет. — Я собираюсь с ним покончить.

Бастард пятился все дальше и дальше, пока не уперся спиной в крыло машины.

— Эй, послушай, я знал, что это было неправильно, убивать всех тех людей. — Он поднял руки, то ли защищаясь, то ли стараясь держать меня на расстоянии. — Они были американцами… моим собственным народом… — он указал на меня. — Нашим народом.

— На землю! В грязь! Сейчас же!

Он сполз по машине на землю. Дождь подбрасывал камешки вокруг него. Мы оба промокли до нитки. Мой рукав тяжело свисал, когда я поднес пистолет к его голове.

— На кого ты работаешь? — Мой первый удар пришелся ему в ребра. — Кто дал приказ убить Чарли? — Второй удар пришелся ему в поясницу. — Что в тех документах? Что, черт подери, произошло в доме?

Чарли открыл капот и стоял возле него.

Бастард набрал воздуха в легкие и посмотрел на меня.

— Что ты собираешься делать, сынок? Нажать на курок? Да пошел ты тогда. Просто сделай это.

Чарли покачал головой, затем наклонился и прикрепил один из зажимов от аккумулятора «паджеро» на жирной шее Бастарда, а второй держал у его уха.

Бастард закричал, и все его тело задрожало. Он валялся на земле, как тряпичная кукла.

Один из проводов все еще был у его шеи. Чарли отдал мне второй и сел на сиденье водителя.

Я еще раз пнул Бастарда, просто потому, что мне захотелось.

Чарли включил зажигание и нажал на педаль.

Бастард ничего не говорил, просто лежал там и ныл, слушая рев мотора и глядя на землю. Он начинал все понимать.

— Посмотри на меня.

Он не поднимал глаз.

Я приложил зажим к его уху.

Он закричал.

Я склонился над ним.

— Посмотри на меня…

Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. Капли дождя стекали с моего подбородка на его лицо.

— Все очень просто. — Я помахал зажимом у него перед лицом. — Ты говоришь, и я эту штуку не использую.

Он резко мотнул головой, чтоб освободиться от зажима, который был у него на шее, но у него ничего не получилось.

Я схватил его за руку, когда он попытался дотянуться и сорвать его.

Когда он начал говорить, я едва мог его слышать из-за шума дождя.

— Это была простая операция, которая провалилась. Нам просто нужны были те бумаги, и все. — Барахтаясь в грязи, он сел, опершись на колесо. — Теперь все выскользнуло из моих рук. Поэтому я и пытался смотаться отсюда. — Он устремил свой взгляд на деревья.

Я снова поднес к его лицу зажим и держал его не более чем в сантиметре от его носа.

— Ты не отвечаешь на мои вопросы. На кого ты, черт побери, работаешь? Кто эти твои могущественные друзья, в чьих руках, ты говоришь, все теперь находится?

— Политики, дружище. Все та же старая история. Люди, с которыми хотел разделаться Базгадзе. Поэтому они и хотели получить то, что было в его сейфе. Это все, что я знаю. — Он посмотрел на меня. — И все, что я хочу знать.

— Ты все еще в Бюро? Все это как-то связано с ФБР?

Он медленно покачал головой и опустил глаза.

— Те ублюдки выгнали меня еще четыре года назад. Пожевали меня и выплюнули, с количеством денег, достаточным для того, чтобы каждое четвертое июля покупать себе по сигаре. А иначе, ты думаешь, я бы оказался в этом дерьме?

Я решил не покупать ему открытку с выражением соболезнований и поднес зажим еще ближе, чтобы он не расслаблялся.

— Я был в деле тридцать лет — и зачем? Все они ублюдки. Так что когда эти люди позвонили и предложили мне свой вариант ухода на пенсию…

— Что произошло в доме?

— Ребят, на которых я работаю, всего шесть. «Партнерство во имя мира» не стоит на первом месте в списке их приоритетов; они хотят, чтоб все оставалось таким, как оно есть. Им присылают целые самолеты долларов США. Они платят военным, чтобы держать под контролем нефтепровод. Ничего плохого, никаких физических расправ. Никаких пострадавших. Это просто старая добрая коммерция. И я там лишь для того…

— Да, мы знаем, — сказал Чарли, — чтобы разглаживать дорогу…

Бастард взглянул на него и рискнул улыбнуться.

Я пнул его.

— Рассказывай.

Он согнул ноги и прижал их к груди, насколько позволяло его брюхо.

— Этот Базгадзе находил на свою задницу все больше и больше проблем. Вся эта его святость не очень хороша для бизнеса. И ничто не должно было раскрыться к приезду Буша, который хотел объединить наши усилия для борьбы с терроризмом. План состоял в том, чтобы украсть бумаги и выяснить, что ему известно. Надавить на парня. Предупредить его…

Он притронулся к зажиму, который все еще оставался у него на шее.

— Могу я это убрать? Я вам уже во всем помогаю.

Я покачал головой.

— Ты помогаешь себе. И все твои рассказы не объясняют, что же произошло в доме или на кладбище. Кто, черт побери, те парни?

— Базгадзе же не был так популярен среди боевиков, как среди политиков. И есть один ублюдок, Акаки, который заправляет ими. Он просто не мог ждать. Если у Базгадзе были доказательства того, что он замешан в этом деле, его следовало убить. Он чертов псих, он неконтролируем. С Базгадзе так было нельзя — он тут для всех настоящий Бог. С ним нужно было вести дела потоньше.

— Что, как ты?

Дождь был таким сильным, что бил по спине будто лопатой.

Чарли все это совсем не радовало — и не только объяснение Бастарда.