Когда вышли транзитные пассажиры, на борту остались семеро человек, не считая экипажа и кокер-спаниеля по кличке Дэйзи, которого прихватил с собой в путешествие один из туристов. Три четверти часа полета, и крылатая тень понеслась по песку. В древних «Хрониках Ламу» упоминаются возделанные участки в центре острова, принадлежавшие жителям города. Но пока в поле зрения не возникла полоска городской застройки, признаков жизни заметить не удалось.

Рейс кенийской авиакомпании до Ламу появился в конце 1990-х годов. Раньше самолеты приземлялись на материке, а оттуда до осколка суахилийской античности нужно было добираться на пароме. Если нравится риск, можно попробовать достичь переправы по берегу. Теоретически туда ходят и рейсовые автобусы. Практически – как повезет. До Малинди ведет асфальтированная дорога, что делает путь если не приятным, то по крайней мере предсказуемым. Преодоление оставшихся 200 километров займет от нескольких часов до нескольких дней. В зависимости от того, в каком состоянии находятся дорога, река Тана, паромная переправа.

Есть еще один способ – самый заманчивый и романтичный. Можно договориться в старом порту Момбасы с экипажем дау и прибыть в Ламу под парусом, как в стародавние времена. Вариант превосходный, но позволить его себе в состоянии лишь тот, у кого свободного времени в избытке.

Невзирая на наличие воздушного сообщения, Ламу сумел избежать вторжения современности и заставил гостей уважать традиции. Аэродром, вернее взлетно-посадочная полоса, домик для персонала и навес вместо зала ожидания с напольными весами для взвешивания багажа – выстроены на соседнем острове Манда. Сойдя с трапа, пассажиры направляются к берегу. Стоит миновать заросли кустарника, как впереди, отделенная проливом, открывается панорама города. Оставшиеся до цели несколько сотен метров преодолеваются на старых добрых дау, которые к прибытию каждого рейса в изобилии собираются у причала, далеко врезающегося в пролив.

Как все порты, лицом Ламу обращен к воде. Город вытянулся вдоль берега на километр с небольшим, а в ширину он еще меньше – метров 300. Белые здания невелики и невысоки. С берега Манды главное селение архипелага кажется игрушечным и удивительно симпатичным, как зримое воплощение Лисса, Зурбагана и прочих милых выдумок Александра Грина.

По мере приближения непорочную белизну стен омрачили темные подтеки, стали проступать и другие следы небрежности, запустения и влажного климата. Но первого впечатления это не испортило.

Выбравшись на берег, о транспорте надо забыть. На всем архипелаге есть единственная машина – «Ленд Ровер» районного комиссара. Четырежды в день она курсирует вдоль берега, доставляя верховного начальника утром на службу, днем на обед и вновь на службу, а вечером – домой. Передвигаться автомобиль может только по немощеной набережной шириной не более пяти метров. Это главный проспект города, свернуть с которого «Ленд Роверу» не суждено. На других улочках не всегда без труда удается разойтись двум прохожим.

Без машин единственной тягловой силой стали ослы. При населении в 13 000 человек в Ламу насчитывается 4000 ишаков. На них возят грузы и ездят верхом. Добравшись до нужного магазина или конторы, ослика привязывают к двери, как собачку.

В 1987 году на Ламу появилась лечебница для ослов, организованная на деньги одного из международных природоохранных фондов. Там животные, покалеченные нерадивыми хозяевами или раненные в жестоких драках за самку, бесплатно проходят курс лечения.

Похожий лазарет открыт и для кошек. Этих зверушек на острове не меньше десятка тысяч. Завезенные когда-то из Египта прямые потомки священных котов фараонов являют скорбное зрелище. В большинстве тощие и драные, они живут сами по себе, питаются чем придется, но размножаются с невероятной быстротой. С бедными кенийскими родственниками и родственницами египетских властителей я столкнулся в первый же вечер. Они шмыгали под ногами и бродили вдоль набережной, питая надежды разжиться рыбкой.

Окрыленные успехом, представители фонда вознамерились победить и ставшую притчей во языцех антисанитарию. Они предложили подвязать сзади каждому ишаку мешочек, чтобы продукты его жизнедеятельности не засоряли город. Но тут уж жители возмутились и решительно встали на защиту традиций. Одна из них заключается в том, что улицы Ламу никогда не убирались. В этом нет необходимости, доказывают на острове, ведь улицы расположены так, что с приходом сезона дождей начисто промываются без участия человека. Потоки проносятся по городу сверху донизу и смахивают все в океан. А к тому, что в сухой сезон грязь и мусор месяцами накапливаются, население привыкло и воспринимает как должное.

Бродить по городу страшновато только ночью и только поначалу. Да и то исключительно из-за темноты. В 1968 году в пригороде смонтировали небольшую дизельную станцию, и на остров официально пришло электричество, но освещаются только некоторые улицы. Большая часть города по-прежнему пребывает в потемках. На нескольких крышах установлены спутниковые антенны. Кенийского телевидения в Ламу нет, поэтому богачам ничего не остается, как смотреть заграничные каналы.

Но приметы нового не отменяют старых порядков и обычаев. Город незримо поделен почти пополам на аристократическую северную и плебейскую южную части. Каждая состоит из союза кланов, куда, в свою очередь, входят люди, связанные общим социальным статусом, а часто и единым предком. Таких кланов, или мта, насчитывается ни много ни мало 36. После провозглашения независимости мта вроде бы больше нет, но каждому жителю доподлинно известно, к какому клану принадлежит он сам и его сосед.

В городе почти пять десятков мечетей. Не только потому, что Ламу считается одним из исламских центров, куда ежегодно на праздник Маулиди отправляются десятки тысяч паломников со всех концов Африки и Индийского океана. Не только потому, что народ религиозен и расписывает стены лозунгами вроде: «Читай Коран – будущую конституцию мира». Не только потому, что люди прилежно посещают намазы. Храм – разновидность клуба, где собираются представители одного, в крайнем случае двух-трех дружественных кланов. На острове, в нарушение мусульманских канонов, была даже особая мечеть для женщин, где за толстыми стенами, на прохладном полу, выстланном циновками, можно было отрешиться от бытовых проблем и неурядиц.

Ламу не всегда был маленьким и незаметным. Возникнув, возможно, еще в VII веке, он с начала XV столетия стал играть все более важную роль среди рассыпанных по побережью Восточной Африки городов суахили – цивилизации, смешавшей множество культур: арабскую, африканскую, индийскую, персидскую.

Пройдя сквозь период португальского владычества, который длился больше двух столетий, но на укладе жизни и образе мыслей не сказался, в XVIII веке Ламу превратился в один из ключевых портов, через который шла торговля слоновой костью, носорожьим рогом и рабами. В 1813 году, благодаря счастливому стечению обстоятельств, войска Ламу нанесли сокрушительное поражение основному сопернику Пате, и город на полвека стал главным торговым центром и распорядителем «живым товаром» во всем восточноафриканском регионе. Туда устремились французы, немцы, американцы, итальянцы.