– Ничего, – сказала она себе, – все это временно. Пройдет.

Хотелось, чтобы к моменту этого «пройдет» они жили бы с Мариусом, в любви и покое, время от времени навещали Тиберика, а еще вместе бы завтракали, и Мариус шел бы на службу, а она оставалась дома и занималась чем-нибудь полезным. Ну, хотя бы делала новые переплеты для старых книг из архива Надзора… Замечталась. И яблоко съела, до последнего кусочка, и теперь от сладкого сока пальцы липкие, но на душе хорошо, и – почти счастье, маленькое, тихое.

Когда в дверь осторожно постучали, Алька лишь откликнулась:

– Входите!

Почему-то подумала про Флодрета. Или Фэя.

Вот так, сидя за столом в гостиной, совсем по-домашнему. Но она ведь может себе все это позволить? Все-таки принцесса.

Дверь резко отворилась, и в комнату шагнул Фаэр.

Алька только глянула на него – и дыхание застряло в горле. Тело вмиг оцепенело, сделалось вялым и непослушным. Она не кричала. Не то, что закричать, даже дышать не очень-то получалось.

Фаэр… Он был весь залит кровью: одежда, лицо, руки. Алька вообще его узнала по сюртуку королевского зеленого цвета и по белым волосам, растрепанным, измазанным кровью – но их хотя бы было видно. И глаза… вернее, один глаз, блеклый, светлый. А на месте второго – черная дыра.

– А-а-а, – прохрипела она, безуспешно пытаясь подняться.

Это ведь невозможно. Просто невозможно, чтоб он мог двигаться.

И, верно, проще всего было бы лишиться чувств, но сознание упорно не хотело покидать ее, отмечая всякие мелочи – вроде подсыхающих бордовых дорожек под носом Фаэра, и на щеке, под пустой глазницей, и то, как он движется – тяжело, рвано, но все равно движется.

Она ведь уже видела такие движения.

Так ходил… Авельрон.

Когда в его теле поселился Магистр.

Когда между ними оставалась какая-нибудь пара шагов, Алька все-таки смогла подняться на ноги. Опрокинула стул и метнулась вбок. Но куда бежать? Единственный выход был за спиной чудовища. Или же… проще выпрыгнуть в окно? Переломает себе ноги, но хотя бы привлечет внимание, и, быть может, ее спасут…

Тело слушалось плохо, но она все-таки на подгибающихся ногах рванул к окну, в спальню, задыхаясь, затеребила щеколду. Но щеколду то ли заело, то ли сил в пальцах не было. Алька ощутила, как в шею впились ледяные пальцы, как дернули назад. В ноздри ударило кровавое зловоние, такое, что перед глазами мутилось.

– Нет! – взвизгнула она, – отпусти! Отпусти-и-и-и!

И вместе с тем пришло понимание, что – все. Никто не спасет, никто не придет.

Алька еще попыталась пнуть чудовище каблуком по ноге, но промахнулась, да и длинная пышная юбка мешала. Железные пальцы сомкнулись на горле, другая рука жестким обручем обхватила талию, сжала. Алька тоненько завыла, понимая, что спиной ее прижимают к холодной и совершенно неживой груди ниата Фаэра.

– Отпусти! – в последний раз взмолилась она, – зачем я тебе?

Впрочем, и так было понятно, зачем.

Магистру был нужен Мариус, его тело.

А Мариус держался-держался, и все равно позволил ему узнать, что Алька ему небезразлична. Да она сама вцепилась в него, не отпускала…

Рука на горле дернулась и начала сжиматься. Алька закрутила головой, попыталась вжать ее в плечи и почти получилось… почти. Но тут же жесткие ногти впились в лицо, запрокидывая голову до упора, до хруста позвонков.

От ужаса перед глазами плясали серые сполохи. Она видела потолок, видела подбородок Фаэра, покрытый засохшей кровью. Что он будет делать дальше? Убьет сразу? Или нет?

– Отпусти, – прохрипела она, – умоляю…

И с трудом осознала, что услышала эхо собственной просьбы.

– Отпусти.

Только у эха был совсем другой голос, мужской. Принадлежал он Мариусу.

Алька всхлипнула. Она не видела его, по-прежнему чудовище держало ее, задирая голову, закрывая холодной ладонью рот.

Но она услышала, как тело Фаэра шумно вздохнуло, первый раз, втягивая воздух в легкие.

– При-шел.

– Пришел, – спокойно подтвердил Мариус, – отпусти девку, тебе ведь мое тело нужно.

– Не-у-жели.

И оживший труп за спиной Альки засмеялся – жутко, кашляя, выплевывая вместе со смехом кровавые ошметки. Алька чувствовала, как что-то холодное и липкое пропитывает рукав платья, течет вниз, по руке, по груди. Ноги уже не держали. Зато ее крепко держало чудовище.

– А зна-ешь… это будет е-ще один при-вет те-бе, – сипело мертвое тело, – как и все дру-гие. Ты сле-пой дурак, Мариус. Ты не подумал… что я при-хожу толь… ко… если меня при-зовут. И этот Фаэр. Он так же-лал тебя переплюнуть… быть са-мым могущест-вен-ным. Что позвал… сунул-ся в астрал. про-сил… и даже не понял, что я мог за-нимать его тело. Та, первая… Это Фаэр был. Это я был вего те-ле. Потом… другие зва…ли. И я… приходил. И теперь ее очередь. Ты да-же не знаешь, что у нее будет ребе-нок. Ха, ви-жу для тебя… это новость. Я ее выпотрошу. И ты посмотришь.

Молчание. Жуткое, мертвое. Алька тихо застонала. Не так Мариус должен был узнать о ребенке, не так…

И затем -

– Если ты ее убьешь, то и меня не получишь, – холодно заметил Мариус, – соглашайся на то, что предлагаю. Все честно. Я отдаю тебе тело, ты отпускаешь ее. Ну?

– Га-рантии, – проскрипел мертвец прямо на ухо Альке.

– Да какие тебе гарантии. Это я должен получить гарантии, что ты ее не тронешь, – сварливо отозвался Мариус, – решай быстрее.

Прошло еще несколько мучительных мгновений.

А потом вдруг Алька ощутила, как руки, ее держащие, резко ослабели, пальцы разжались. Безвольное тело с глухим стуком рухнуло за спиной, и Алька, упала на четвереньки. Хватая ртом воздух, она только и смогла увидеть, что Мариус стоял у распахнутой двери, в привычной форме Надзора, но все его тело окутывала чуть заметно светящаяся дымка. Еще мгновение он просто стоял неподвижно, глядя на Альку, и столько боли было в его взгляде, что она поняла: прощается. Его последний взгляд… он просто так прощался с ней, потому что переставал быть.

Дымка пузырилась, словно мыльная пена, и стремительно впитывалась в тело бывшего Стража. И потом с глухим хлопком втянулась внутрь, а Мариус пошатнулся и медленно осел на пол.

Алька, закусив зубами костяшки, бросилась к нему.

«Нет, не подходи», – мелькнула мысль.

И это была очень правильная мысль. Ведь сейчас тело Мариуса занимал старый Магистр, и, понятное дело, что ничего хорошего лично ей ждать от этого не приходилось.

Но она все же упала рядом на колени, боясь прикоснуться. Мариус лежал неподвижно и, казалось, даже не дышит. Глаза были плотно закрыты. Так хотелось… в последний раз прикоснуться к нему. А под кожей гуляли странные сполохи, как будто отсветы бушующего глубоко внутри пламени. Из уголка рта потянулась глянцевая струйка крови.