«Что-нибудь нашли?» – спрашивал он в течение дня каждого работника, иногда несколько раз. Они всегда качали головой. Площадка не стала продуктивной – по крайней мере, пока. У них, наверное, оставался еще месяц, чтобы повысить производительность, пока компания не решила, отрядить подкрепление или просто послать за ними судно.

Иногда Орвар приходил посмотреть на прогресс в шахте, где мужчины говорили друг с другом, перекрикивая шум от бура. Он стоял у входа, чувствуя рокот в ногах, потом отворачивался и уходил.

В другое время сидел в кабинете – единственном помещении в комплексе, которое можно было считать достроенным. Оно было обставлено скудно: компьютерная система, пульт связей и несколько панелей управления, регулирующих температуру в комплексе, наблюдающих за окружающей средой, а в отдельных случаях отключенных в ожидании приборов, за которыми будут наблюдать. Один металлический стол – складной, но все же прочный, – и несколько металлических складных стульев, приставленных к стене, не считая привычного стула Орвара. Кресло Гримура было другим – с обивкой и колесиками; он как-то умудрился втиснуть его на корабль, несмотря на ограниченные объемы. За Гримуром, у стены, лежала скатка. Он спал здесь один, а не в общей каюте.

Гримур всегда казался занятым, хотя Орвару трудно было понять чем. Он подозревал, что у начальника даже меньше дел, чем у него самого, но тот всегда сидел за компьютером, всегда печатал. Даже когда говорил, часто держал руки над клавиатурой.

Он спрашивал Орвара, как дела, потом кивал, что бы Орвар ни ответил. Спрашивал о людях и снова кивал.

– Больше без драк? – мог спросить он, подняв одну бровь. И Орвар рапортовал, что инцидентов нет, все как будто в порядке.

– А, – рассеянно отвечал Гримур. – А бурение?

– Еще ничего не нашли, – говорил Орвар.

Только тогда на лице Гримура могла мелькнуть тень. Орвар не знал, какое участие его начальник принимал в выборе площадки и что он потеряет, если площадка окажется неэффективной. Но видел, Гримур точно что-то потеряет.

Хотя бы скала, которую они бурили, была твердой и вулканического происхождения – с этим они угадали, даже если площадка оказалась непродуктивной. Из шахты пыль не распространялась. Но вместо этого просачивалась туда через систему фильтрации. Люди это заметили. Теперь она была везде, все толще с каждой секундой. Висела в воздухе тонкой дымкой, размывающей свет.

Обходя комплекс, проводя пальцем по стене, Орвар начал представлять, что находится под водой. Он как будто шел по дну океана и наткнулся на остатки города, затопленного и забытого, брошенного, чтобы его уже никогда не нашли.

«И все же, – думал он, – здесь живу я».

Люди сгрудились за разговором, но замолчали, когда он вошел в шахту. Присутствовали все, не только экстракторы, но и лаборанты.

– Все в порядке? – спросил он.

– Просто перекур, – сказал один из них, Льюис.

– Что-нибудь нашли? – спросил Орвар. Другой – кажется, Йегер, – постоянно отряхивал руки, снова и снова. Какой-то нервный тик.

– В каком смысле? – спросил Гордон.

Орвар уставился на него:

– В каком смысле? В том же, в каком я спрашивал вчера.

– Площадка непродуктивная, – сказал Гордон. – Если бы была продуктивная, мы бы это узнали еще вчера.

– Заткнись, Гордон, – сказал Дарем. – Не приставай к Орвару.

Орвар пожал плечами. Он пытался не обращать внимания на Йегера, на беспокойные и бесконечные движения его рук – тот все отряхивался, отряхивался.

– Может, они ошиблись, – сказал Орвар. – Мы знали, что это возможно. Потому они сперва и послали минимальную команду. Может, мы еще что-нибудь найдем.

Гордон покачал головой:

– Я уже работал на провалившемся проекте. Мы уже должны бы собираться.

– Может, Гримур думает, что шанс еще есть, – сказал Орвар.

Но Гордон, опытный экстрактор, не уступал:

– Нет. Что-то происходит.

– Не впадай в паранойю, – сказал Ли.

– Я не знаю, что конкретно, – сказал Гордон, – но что-то происходит.

– Гордон, – Орвар спокойно посмотрел ему в лицо. – Нет никакого тайного проекта. Я даю слово.

– Ты же веришь Орвару, да? – спросил Гордона Дарем. – Ты же видишь, он говорит правду.

Гордон нехотя кивнул:

– Может, Гримур ему пока не сказал.

– Нет, – ответил Орвар. – Я знаю Гримура. Он бы мне сказал. Хотите, чтобы я спросил?

– Он наверняка соврет, – пробормотал Гордон.

– Я его спрошу. Я пойму, если он врет.

– И расскажешь нам, – напомнил Янсен. Орвар положил руку на плечо Гордона. Тот вздрогнул.

– Я вам расскажу, – сказал Орвар. – Обещаю.

На обратном пути шахта казалась длиннее. Когда он снова оказался в стенах комплекса, то запыхался. Было трудно собраться с мыслями. «Что со мной?» – удивился он, но выкинул глупости из головы. Незачем поддаваться паранойи Гордона. И все же, что, если тот прав? Если есть тайный проект? Но Гримур бы ему сказал. Логично, что Орвар, как офицер безопасности, должен об этом знать. Правда же?

Но Гримур все равно не смог бы ничего скрыть, даже если бы промолчал. В этом Орвар был уверен – или почти уверен.

Он направился к кабинету, но потом передумал и свернул проверить фильтры.

Когда он поднес руки к вентиляционному отверстию, то почувствовал ручеек воздуха, но совсем слабый. Выключил систему, открыл экраны, достал фильтры. Не успел начать прочистку, как рядом оказался Уилкинсон.

– Что случилось? – спросил он. – Сломались?

– Обычная чистка. Я этим каждый день занимаюсь.

Уилкинсон прищурился:

– Но ты уже сегодня чистил один раз.

Орвар замялся. Потом медленно объяснил, что да, сегодня он уже чистил их, но чаще это приходится делать несколько раз, просто на всякий случай. А все это время думал: «Уилкинсон за мной следит. Зачем?» Уилкинсон делал то же самое, что и Йегер ранее: стряхивал что-то с рук снова и снова, хотя не так часто. «Что не так с Уилкинсоном?»

Орвар наблюдал, как торопливо бегают глаза Уилкинсона. «Может, ничего, – думал он. – Мы все будем нервничать, пока площадка не окажется продуктивной». Он попытался вспомнить, чем занимается Уилкинсон, и спросил:

– Ты в какой команде?

– Команде? – Уилкинсон удивился. Руки замерли у рукавов. Он прищурился. – У нас есть команды? Я думал, мы все вместе.

– Нет. Я имею в виду, где ты работаешь. Бурение или пробы?

Лицо мужчины захлестнуло облегчение, но оно быстро скрылось под морщинистым слоем подозрения.

– А тебе зачем?