нас. Чемодан лежал в бочке. Открыв его, выбрала джинсы и майку и быстро переоделась. Связала волосы узлом на затылке и вышла, чтобы помочь Марии.

– Тебя на улице Фер ждет, – бросил мне ангел, скидывая с плеча тюк с одеялами. И тут же отвлекся, заметив, что первую кровать уже собрали: – Чур, я на этой сплю!

– Кровати раненным и женщинам, – вечно хмурый Чистильщик приволок еще один матрас.

– Маша, пустишь меня к себе под бочок? – ангел не унимался.

– Я с Шапочкой спать буду, – отрезала повариха.

– А вот и нет, – радостный возглас Радиса заставил меня обернуться, хотя я уже занесла ногу за порог. – Шапочке сегодня кое–кто другой споет колыбельную.

– Что еще за колыбельная? – не поняла Мария – она запихивала подушку в наволочку.

Гад Радис подвигал бровями.

– Божечки, что делается! – ахнула повариха и перевела взгляд на меня.

Я мышью юркнула за дверь. Сердце стучало словно сумасшедшее. Я едва сдерживалась, чтобы не пуститься в бег. Чувствовала себя Асолью, готовой увидеть алые паруса.

Мой Грей стоял, облокотившись на свой спортивный автомобиль. Небрежно расстегнутый ворот белой рубашки, свисающие концы развязанного галстука–бабочки. Мерцающий взгляд, в котором светилось затаенное ожидание. Я, вылетев на крыльцо и увидев его, словно ударилась о стеклянную стену. Тихонько выдохнула и пошла навстречу к своему мужчине. Он тут же отлип от машины.

– Ты не войдешь в дом? – я нерешительно остановилась в шаге от Фера.

– Нет.

– Но мы не можем уехать. Не сейчас, когда все, наконец, объединились. Дисе вернулся в дом. Чистильщик…

– Слишком людно.

– Ты хотел сказать, слишком лордно? – я волновалась.

Онфер усмехнулся.

– Пойдем, я кое–что тебе покажу, – он протянул мне руку. Сердце ускорило ритм. Его ладонь, в отличие от Дисе, была горячей. Я пошла за ним. Без вопросов. Сейчас я могла дойти до края земли, главное, чтобы Фер не отпускал мою руку.

– Шапка!

Я обернулась на зов. Не знала, что домашние настолько любопытны. Все побросали свои дела и высыпали на крыльцо. Я посмотрела на Дисе – это он звала меня.

– Если ты уйдешь с ним, уже никогда не будешь прежней, – громко, даже где–то с вызовом, произнес Дисе. Он обращался больше к Феру, чем ко мне. Мужчины скрестили взгляды.

– Значит, пришло время меняться, – мягко ответила я, но отметила, что демон крепче сжал мою ладонь. Точно боялся, что я разъединю руки. – Сколько сейчас на твоих часах, Дисе? Опять без пяти?

– Совсем немного до рокового часа.

Черт, так вот почему на его золотых вечно без пяти час! Как я сразу не догадалась, что и здесь заложен определенный смысл – стрелки указывают на приближение рокового часа!

– Спасибо за предостережение, но я уже подумала.

– Он никогда не возьмет тебя замуж, – не отступался Дисе. – Лорды не женятся на смертных. Радис это точно знает. Он до сих пор расплачивается за пустые обещания Лисе.

– Да, – нехотя промямлил ангел. – Нам нельзя жениться на людях. Даже если станешь бессмертной, никто не позволит тебе войти в род Онфера.

– Вечная любовница без права иметь детей, – Ви туда же. Сам еле стоит на ногах, но притащился, чтобы предупредить о последствиях моего «необдуманного поступка». – Рита, не надо прыгать в омут с головой, у тебя есть время все взвесить. Я знаю, что ты хочешь спасти дом. Но нужна ли такая цена?

– Любовь спасет мир?Это здесь действует? – хиппи вертел головой. Так и не получив ответа, выкрикнул, сложив руки рупором у рта. – Чувиха, никого не слушай! Иди за своей любовью! Я за!

Глава 25

Я уже злилась. Какие благородные! Кинулись предостерегать! Неужели не понимают, что я не отступлюсь? И дело вовсе не в доме – он основательно потрепан, но не убит. Он как тот старик–притворщик, который, желая видеть всех родственников в сборе еще при жизни, прикидывается умирающим. Будет говорить слабым голосом, стонать и кашлять, пока не придет время произнести за общим столом тост за здравие всех присутствующих. Тут и норов прорежется, и рюмка в руках не дрогнет.

И не в том дело, что Онферу, следуя наущению судьи Тондю, следует заявить на меня свои права, иначе их заявит кто–то более грозный и наглый. Я сама хочу принадлежать этому мужчине. Пришла пора любви.

Но почему молчит Фер? Неужели позволяет переубедить меня, пока не стало слишком поздно? Ждет, что я струшу, и примется дальше играть в благородство: «Не хочу брать Маргариту Павловну силой»? Тут уж неизвестно, кто кого крепче держит за руку: он меня или я его.

Правда, в этой ситуации действительно есть над чем попереживать. Как они сказали: вечная любовница и жизнь без детей? Выходит, высшим нельзя плодить бастардов? Боятся испортить чистоту крови?

– Шапочка, – это уже повариха решила внести свою лепту в возвращение блудной дочери, – иди, если любишь его.

Я подняла глаза на Онфера. Он улыбался. Демон–искуситель. Ему было смешно, что меня пытаются отговорить. Он знает, что я не откажусь. Мне никуда от него не деться, как и ему от меня.

– Ответить им, Фер – прошептала я. – Они же не знают.

Он набрал полную грудь воздуха и выдал, обращаясь к волнующейся «семье»:

– Все будет хорошо.

– Сейчас я пну тебя больно, – предупредила я.

– Дай насладиться их лицами.

– Удиви их еще больше, – не отступалась я. – Иначе я сама скажу.

Но прежде чем обнародовать наш с Фером секрет, я все же решилась кое–что уточнить. Слова лордов возымели действие и посеяли во мне сомнение. Поэтому я потянула за болтающиеся концы галстука–бабочки и заставила демона наклонится ко мне.

– Скажи честно, – прошептала я, глядя ему в глаза, – у нас на самом деле не может быть детей?

Черт с ней, со свадьбой. Миллионы и без официального брака счастливы. Но вот ребенок…

– Иметь детей от Сэль, – его губы растянулись в улыбке, – честь для любого рода.

– Так скажи им это! – я отпустила галстук.

– Дамы и господа, – Онфер распрямился. С долей превосходства оглядел толпу. – Разрешите представить вам мою невесту. Маргарита Павловна не только самая красивая женщина на