Одним словом, администрация сработала блестяще. Очень скоро Тед и Джастин подружились.

1993

Основой их дружбы стало глубокое взаимное уважение. Тед пока ни с кем по-настоящему не сблизился. Среди картежников он слыл своим, но сам не считал их даже приятелями. Тед подлаживался под их компанию, руководствуясь расчетом, а не искренней симпатией. Джастин был первым, кто вызвал в нем настоящий интерес, и это явилось абсолютно новым для него чувством – пока он учился в школе, друзей у него тоже не было.

Что до Джастина, то он поначалу завел приятелей, в том числе довольно близких, но постепенно все они как-то откололись. Склонный к одиночеству, он всегда мечтал иметь друга, который понимал бы его, – ему казалось, что только так он сможет нащупать почву под ногами и стать наконец самим собой. В тот первый год в университете у него появилась привычка вглядываться в себя, пытаясь определить, кто же он такой.

Однажды холодным утром незадолго до Рождества Джастин сидел и под вопли Курта Кобейна, несшиеся из магнитофона, корпел над эссе для семинара по писательскому мастерству. Тед уже сделал все задания, затратив на это примерно полчаса: не вставая с кровати, ловко, как осьминог щупальцами, пролистал учебники матанализа, статистики и, кажется, какие-то еще. Любой нормальный студент при виде его впал бы в оторопь. Тед собирался на шестой этаж, где игра в покер каждый вечер заканчивалась для него все позднее. Игра требовала от Теда все большего напряжения: его партнеры кое-чему научились, кроме того, он узнал, что трое из них сговорились и разработали секретную систему знаков, с помощью которой надеялись его обыграть. Систему он легко разгадал, но не мог не чувствовать, что обстановка накаляется. Возможно, вскоре ему придется ограничиться покером за пределами кампуса… Погруженный в эти мысли, Тед смотрел на Джастина, который в поисках вдохновения ходил кругами по комнате и бросал в стенку теннисный мячик. Теду давно хотелось задать ему один вопрос. Линч часто рассказывал о матери, но никогда – об отце. Тед подозревал, что отец Джастина умер или бросил семью. Но он ошибался.

Отец Джастина жил в Дирфилде с миссис Линч и их вторым сыном, при этом Джастин его глубоко презирал. Еще одно совпадение!

– Мы почти не общаемся. Никто не знает почему, – сказал Джастин. Он накинул куртку с эмблемой университета и открыл окно. В комнату ворвался порыв ветра, и мгновенно стало холодно. Линч сел на подоконник и закурил. Двигался он почти машинально. – Даже сам отец не знает причины, представляешь, Тед? А я не хочу ничего ему объяснять. Может, когда-нибудь потом.

Тед сел на кровати. Партия в покер подождет.

– Зато я тебя понимаю. У меня тоже отец придурок.

Джастин кивнул, подставив лицо холодному ветру.

– Он думает, у меня, мол, это юношеский бунт; дескать, стану постарше, все пройдет. Мать тоже так считает, хотя к ней я совсем по-другому отношусь. А этот тупица даже не догадывается, что это он во всем виноват. В детстве я хвостом за ним ходил. Он был моим кумиром, я во всем старался ему подражать.

Джастин докурил сигарету и закрыл окно. Потер руки и подошел к батарее погреться.

– Мы с ним похожи как две капли воды, – с грустью сказал он. – Прямо два клона. Покажи я тебе его фотографию тридцатилетней давности, ты бы решил, что это я, только зачем-то напялил очки и широкие брюки – их раньше называли «слоновьи ноги». Может, поэтому я и был к нему так привязан. Не знаю. Между нами была какая-то особая связь. С братом, скажем, такой не было. У тебя есть братья или сестры?

Тед отрицательно помотал головой.

– Извини, я тебя задерживаю. Тебе пора на…

– Да не волнуйся ты. Рассказывай.

– Мой отец – электрик, мелкий предприниматель. В школе я ждал каникул ради одного – чтобы ездить с ним на работу. У него был грузовичок, в котором он возил материалы. Он всем говорил, что я его помощник. Я мечтал, что когда-нибудь и правда стану ему помогать, клянусь тебе. Если бы меня тогда спросили, кем я хочу стать, когда вырасту, я бы не задумываясь ответил: электриком. Вот так, с лету.

Джастин щелкнул пальцами.

– Отец постоянно заезжал в одни и те же магазины. В двух из них работали молоденькие продавщицы, и отец с ними заигрывал. А меня предупреждал, чтобы я ничего не рассказывал маме, и я, разумеется, его слушался. Он и с клиентками флиртовал, когда приходил по вызову, и иногда флирт заходил очень далеко… И каждый раз он повторял: «Ни слова маме, Джастин! Она расстроится, если узнает». Это не означает, говорил он, что он ее не любит, просто все мужчины всегда заигрывают с женщинами. В общем, нес всякую хрень в этом духе. – Джастин тряхнул головой. – Сейчас я понимаю, что это хрень, но тогда я так не думал. Отец мог мне ляпнуть: «Видал, как продавщица смотрела на мой бицепс? Я специально рукава закатал, чтобы она оценила…» Если по телевизору показывали красивую женщину, он потихоньку от матери подмигивал мне или показывал большой палец. А мне было всего восемь лет! Но когда мне исполнилось двенадцать, я начал подозревать, что одними заигрываниями он не ограничивается… С некоторыми из этих женщин он спал.

Тед слушал его внимательно, думая, что все же они с Джастином не случайно оказались в одной комнате. Браво администрации.

– Знаешь, что самое плохое?

– Что?

– Когда мне исполнилось шестнадцать, я стал брать с него пример. Потому что именно так представлял себе мужское поведение. Я себя считаю умным, Тед… Не таким умным, как ты, – Джастин усмехнулся, – но все же не совсем тупицей. Так вот, я ни разу не усомнился в правоте отца. Как будто в его словах заключалась божественная истина. К тому времени я понял, что мать о многом догадывается, она у меня тоже далеко не дура. А я люблю ее больше всех на свете. Но как я мог стать на сторону отца, если видел, что она из-за него страдает?

– Ну, ты все-таки вовремя опомнился. Это самое главное.

– Да, думаю, да. В конце концов я остановился.

В комнате настала тишина, редкая для студенческого общежития в пятницу вечером. За шум в комнатах у них довольно строго наказывали, но в конце недели вожжи немного отпускали.

– Забавно, – вслух размышлял Джастин. – Я никогда никому этого не рассказывал. Психолог приемной комиссии спросила меня об отце, и я сказал, что у нас ужасные отношения, но уточнять не стал. Я никогда никому не говорил, за что его ненавижу.

Тед не знал, что ответить. Признание друга его взволновало.

– Он долго не мог понять, почему я стал от него отдаляться, – продолжал Джастин. – Да и сейчас не понимает, просто смирился. Иногда пытается наладить со мной отношения, но каждый раз заводит разговор о женщинах. Думает меня этим к себе расположить. Слушать противно. В прошлом году я привел домой свою девушку. В первый раз. Ее зовут Лила, я тебе о ней рассказывал. – Он показал на фотографию на стене. – Лила, она не особенно… яркая. Дело в том, что…