Мистер и мистрис Пойзер остановились на минуту у церковной ограды: они ждали, когда подойдет к ним Адам, так как они были бы недовольны, если б ушли, не сказав ласкового слова вдове и ее сыновьям.

– Ну, мистрис Бид, – сказала мистрис Пойзер, когда они пошли вместе, – вы должны успокоиться: мужья и жены должны быть и тем довольны, что они воспитали детей и дожили до седых волос.

– Конечно, конечно, – сказал мистер Пойзер, – конечно, им не придется тогда и долго ждать друг друга. А вам Бог дал двух самых молодцеватых в нашей стране сыновей; и это вовсе не удивительно, потому что я помню бедного Матвея красивым широкоплечим малым, какого только можно себе вообразить, а что до вас касается, мистрис Бид, то вы держитесь гораздо прямее, нежели половина наших молодых теперешних женщин.

– Эх! – сказала Лисбет. – Мало проку в том, что глиняное блюдо хорошо на вид, если оно разбито пополам. Чем скорее положат меня под терн, тем лучше. Кому я полезна теперь?

Адам никогда не обращал внимания на мелочные несправедливые жалобы своей матери, но Сет сказал:

– Нет, матушка, ты не должна говорить таким образом. У твоих сыновей никогда не будет другой матери.

– Это правда, мой милый, это правда, – сказал мистер Пойзер, – и мы дурно поступаем, предаваясь печали, мистрис Бид. Ведь это все равно что дети, которые плачут, когда отцы и матери отнимают у них какие-нибудь вещи. Тот, кто над нами, знает лучше нас.

– Ах! – сказала мистрис Пойзер. – И мы не должны никогда ставить умерших над живыми. Все мы умрем в свое время, я полагаю, а потому лучше было бы, если б люди обращались с нами лучше при нашей жизни, а не начинали бы тогда, когда уж нас не станет на этом свете. Мало пользы поливать прошлогодний урожай.

– Ну, Адам, – сказал мистер Пойзер, чувствуя, что слова жены, как обыкновенно, были скорее резки, нежели успокоительны, и что хорошо было бы переменить предмет разговора, – я надеюсь, что вы теперь опять известите нас. Мне уж давно не удавалось поболтать с вами, да вот и хозяйка хочет видеть вас и спросить, что можно сделать с ее самопрялкой – недавно сломалась, немалого труда будет стоить починить ее, там немного понадобится токарная работа. Ведь вы постараетесь скоро прийти к нам, не правда ли?

Мистер Пойзер, говоря это, остановился и посмотрел вокруг себя, будто для того, чтоб увидеть, где была Хетти, ибо дети убежали вперед. Хетти не оставалась без собеседника, притом же на ней было розового и белого цветов более обыкновенного, она держала в руке чудный розовый с белым тепличный цветок с весьма – длинным именем… шотландским именем, по крайней мере, она так думала, так как говорили, что мистер Крег, садовник, был шотландец. Пользуясь благоприятным случаем, Адам также посмотрел вокруг себя, и, я уверен, вы не станете требовать, чтоб он почувствовал огорчение, когда подметил выражение неудовольствия на лице Хетти в то время, как она слушала пустую болтовню садовника. А между тем в душе своей она радовалась тому, что он был при ней: она, может быть, узнает от него, каким образом случилось, что Артур не пришел в церковь. Она, впрочем, не хотела прямо обратиться к нему с вопросом, а надеялась, что и без того получит сведение, ибо мистер Крег, как человек, стоявший выше других, очень любил сообщать сведения.

Мистеру Крегу никогда и в голову не приходило, что его разговор и ухаживание могли быть холодно приняты, ибо даже самый свободно-мыслящий и широкий ум не всегда в состоянии переменить свою точку зрения далее известных пределов; никто из нас не может знать, какое впечатление мы производим на бразильских обезьян слабого ума… может быть, они едва ли видят в нас что-нибудь особенное. Сверх того, мистер Крег был человек с воздержными страстями и уже десятый год медлил разрешить себе относительные преимущества брачной и холостой жизни. Правда, что по временам, когда он несколько разгорячался от лишнего стакана грога, слышали, как он говорил о Хетти: «Девушка, пожалуй, хоть куда» и «Человек мог бы сделать и хуже»; но при веселом случае мужчины бывают склонны выражать свои мнения гораздо сильнее.

Мартин Пойзер держал мистера Крега в чести как человека, знавшего свое дело и обладавшего большими сведениями относительно различных грунтов и унавоживания, но зато он не пользовался большою милостью мистрис Пойзер, которая не раз говорила мужу наедине: «Уж ты чересчур расположен к мистеру Крегу; что ж до меня, то, по моему мнению, он очень похож на петуха, который думает, что солнце восходит только для того, чтоб услышать, как он кричит». Впрочем, мистер Крег был достойный уважения садовник, и нельзя сказать, чтоб неосновательно был о себе высокого мнения. У него были также высокие плечи и выдававшиеся скулы; когда он шел, то несколько наклонял голову, держа руки в карманах своих панталон. Кажется, только его родословная пользовалась преимуществом быть шотландской, а не его воспитание, ибо, за исключением того, что он несколько тверже выговаривал букву р, его выговор немногим отличался от диалекта, на котором говорили люди в Ломшейре, окружавшие его. Но всякий садовник – шотландец, так же как всякий французский учитель – парижанин.

– Ну, мистер Пойзер, – сказал он, прежде чем добрый, тяжелый на подъем фермер имел время заговорить, – я думаю, что вы не перевезете вашего сена завтра: барометр показывает перемену, и вы можете поверить мне на слово, что не пройдет и двадцати четырех часов, как у нас будет еще дождь. Видите эту темно-синюю тучу вон там, на горизонте… вы знаете, что такое горизонт: там где, земля и небо сходятся вместе.

– Да, да, я вижу тучу, – сказал мистер Пойзер, – горизонт или не горизонт. Она находится прямо над полем Майка Гольдсворта, находящимся под паром, а ведь это скверное поле.

– Ну, вы запомните мои слова, что эта туча расстелется по всему небу скорее, чем вы успеете закрыть один из ваших стогов сена. Великое дело изучить вид облаков. Слава Богу, метеорологические альманахи не могут научить меня ничему; напротив, я мог бы передать прекрасные вещи составителям, если б только они обратились ко мне. А как вы поживаете, мистрис Пойзер?.. Небось думаете скоро собирать красную смородину. Я посоветовал бы вам собрать ее пораньше, пока она еще не перезрела, особенно при такой погоде, какой мы можем ожидать. А вы как поживаете, мистрис Бид? – продолжал мистер Крег, не останавливаясь и кивнув мимоходом головою Адаму и Сету. – Надеюсь, что вам пришлись по вкусу шпинат и крыжовник, что я послал вот намедни к вам с Честером. Если вам еще понадобится какая-нибудь зелень, пока вы еще не забыли своего горя, то вы знаете, куда обратиться за ней. Всем известно, что я ничего не даю другим даром; когда я снабдил дом всеми припасами, то сад остается мне для собственных спекуляций, старый сквайр не скоро достанет другого человека, который годился бы на это дело, уж не говоря о том, захочет ли кто взять это место. Могу вам доложить, я хорошо веду свои расчеты, чтоб наверное получить обратно деньги, которые плачу сквайру. Хотел бы я посмотреть, видят ли некоторые из тех, что вот пишут альманахи, так далеко пред своим носом, как приходится делать мне ежегодно?

– Ну, они, однако ж, видят довольно далеко, – сказал мистер Пойзер, довольно смиренным тоном, наклонив голову на сторону. – Ну, могло ли быть что-нибудь вернее этого изображения петуха с огромными шпорами, у которого голова сбита долой якорем, а позади его стрельба и корабли? Эта картина была сделана перед Рождеством, и вот по ней все сбылось так же верно, как по словам Священного Писания. Петух – Франция, а якорь – Нельсон, и они предсказали нам все это раньше.