Я посмотрел на свои лапы. Выпустил и спрятал когти. Никогда в жизни больше не взять мне в руки меч. Никогда не ощутить сладости вина, никогда не обнять женщину… И еще много разных «никогда». Интересно, проживу я в кошачьей шкуре кошачий век или человеческий? И ведь даже непонятно, хочу ли я прожить так долго, если придется все это время оставаться котом.

Ведьма! Вот ведь одарила проклятием!

Я честно попытался разозлиться на Коллет, но ничего не вышло. Мы все оказались заложниками глупейшего стечения обстоятельств – и я, и она. Если вспомнить, что ей пришлось пережить за лето, вряд ли можно осуждать некоторую ее несдержанность. Да и вообще я не мог на нее сердиться…

Если подумать, злая шутка, которую сыграла со мною ведьма, обратилась в добро для многих. Андрэ из туповатого разбойника стал маркизом и женихом принцессы. Пусть он по-прежнему не блещет умом, но будущему королю это и необязательно, особенно – когда рядом будет такая королева. И в том, что Анну удалось так быстро найти, тоже есть моя заслуга. А кто помог избавиться от Мордауна?.. Подумать только – если бы Коллет тогда не заколдовала меня, я, скорее всего, занимал бы сейчас какую-то не очень высокую должность при коменданте захолустного Либерхоффе и подыхал бы с тоски.

«И был бы счастлив! – встрял мой внутренний голос. – Вспомни, ты ведь мечтал жить спокойно!»

«Черта с два! – показал я внутреннему голосу воображаемый кукиш. – Тебе прекрасно известно, что у меня не получается спокойно жить. Месяц-другой такой жизни, и я начинаю сходить с ума от скуки».

«Ты уже не мальчик, пора бы остепениться!»

«Да, да, жениться на богатой невесте, наплодить кучу маленьких фон Коттов, заплыть жиром и однажды помереть в своей постели».

«Твои предки не видели в этом ничего предосудительного!»

«Я тоже не вижу. Но и жить так не желаю!»

«Тебе и не придется теперь. Даже если захочешь!»

Я сердито оборвал спор. Мало того что как безумец разговариваю сам с собой, так еще и ругаюсь… Похоже, я потихоньку схожу с ума. Впрочем, неудивительно! В моем положении как раз было бы странно остаться полностью в своем уме. Возможно, со временем я окончательно свихнусь… Наверное, это даже будет благом для меня.

Что же все-таки делать с Бурым? Может, оставить его в избе? Все крыша над головой. Оставить ему еды. Добраться до Куаферштадта, вернуть себе человеческое тело, а потом можно будет вернуться и забрать пса с собой. Вот только как поступят разбойники утром? Это ночью они напугались так, что готовы были бежать без оглядки до самой столицы. А что будет, когда взойдет солнце и развеет ночные страхи? Вполне вероятно, они убедят себя, что им просто привиделись и лающий петух, и разговаривающий кот. Во всяком случае, меньше всего я верю в то, что они действительно явятся в церковь, покаются и начнут праведный образ жизни. Скорее уж решат перебраться на другую дорогу, но перед этим вполне могут заявиться в избу – забрать оружие и награбленное добро. Тогда Бурому не поздоровится.

Нет, придется тащить его с собой. Лишь бы он окончательно не разболелся…

Мои опасения, к счастью, не оправдались. Утром Бурый, конечно, не скакал здоровым щенком, но чувствовал себя значительно лучше. Иголка тоже выглядела отдохнувшей. Единственной хмурой физиономией в отряде мог похвастаться только я, поскольку заснул лишь под утро. Ну и Гай Светоний Транквилл сердито топорщил гребень и подозрительно разглядывал меня и Бурого. Наконец, не выдержав, он сердито проскрипел:

– Ну? И кто это сделал?

– Что сделал?

– Не прикидывайтесь невинными цыплятами! Это было унизительно! И подло с вашей стороны – воспользоваться тем, что я плохо вижу в темноте!

– А что случилось? – поинтересовалась Иголка.

– Кто-то из этих… я даже не знаю, как их назвать! Но подозреваю, что только извращенный человеческий ум мог придумать такую подлость!..

– Попрошу без голословных обвинений. – Я застегнул ворот плаща, скрывая ухмылку. – Если видел меня, так и скажи.

– Ты прекрасно знаешь, что я не видел, кто это сделал! Я в темноте не вижу, в отличие от неко-ко-которых!

– Да что сделал-то? – топнула копытом Иголка.

– Что? Извольте! Только я проснулся и набрал полную грудь воздуха, чтобы поприветствовать солнце – как из поколения в поколение делает все наше племя, как како-ко-ко-кой-то негодяй накрыл меня мешком! Я чуть яйцо не снес от испуга!

– У! Жаль, что не снес! – покачал головой Бурый. – Говорят, из таких яиц василиска можно вывести. Был бы у нас в труппе ручной василиск. Представляете, сколько можно было бы заработать?

– Точно! Он бы зрителей превращал в камень, а мы бы собирали их кошельки, – рассмеялся я.

– Да, нехорошо как-то! – расстроился пес. – Но можно было бы ему глаза завязывать…

– Противно слушать бред суеверного солдафона! – вспылил петух. – Наверняка это твоя выходка!

– Только что ты обвинял в этом меня. Теперь – Бурого. Странно, что ты забыл Иголку.

– Даже дурак сообразит, что ко-ко-копытами набросить мешок вряд ли получится… Хотя… Если подумать, то зубами ты вполне могла бы это сделать! И тебя сложнее всего заподозрить – значит, ты это и сделала! Како-кое ко-ко-коварство!

– Совсем сдурел, – вздохнула Иголка, протискиваясь в дверной проем. – Дождь закончился, господин капитан! Ну что, поскачем?

– Пойдем, Иголка, пойдем шагом. Бурый еще слишком слаб для скачки.

– Я здоров, господин капитан! Готов бежать, сколько будет нужно!

– Нисколько не нужно. Забирайся в седло.

– Но, капитан!..

– Вы опять со мной спорите! – разозлился я. – Неделю назад вы спорили со мной, но я оказался прав. Вчера вы спорили со мной, но я оказался прав. И сейчас вы опять спорите со мной! Если называете меня капитаном – извольте мои приказы не обсуждать!

– Молчу, молчу!

– И нечего фыркать – я все слышал!

Некоторое время мы ехали молча, потом Иголка начала по привычке напевать любимую песенку про бравых ландскнехтов, я невольно начал подтягивать, и даже Бурый попытался подвывать в такт. Только петух продолжал дуться и неподвижно сидел на голове Иголки, глядя прямо перед собой. Он-то первым и увидел опасность.

– Кажется, мы влипли…

– Стой! Стоять, кому сказал!

– Это ж тот самый кот!

– Наконец ты научился отличать котов от белок, Крест. – Я постарался произнести это как можно увереннее.

– Да мне без разницы. Еда – она и есть еда, как ни называй. – Старый волк шагнул вперед, оскалив клыки. – На этот раз тебе не уйти.

– Знаешь, на Востоке говорят, что мудрецы учатся на ошибках других, обычные люди – на собственных ошибках, и только дураки никогда ничему не учатся.