чудовищным ударом. Тем более в наше время, когда подобные случаи считаются исключительными и абсолютно вопиющими (и тщательнейшим образом персонально разбираются на уровне главного акушера-гинеколога Москвы). Когда естественному отбору сказано решительное нет, а главврач одного из московских роддомов совершенно правильно декларирует: «Раз женщина пришла к нам с живым плодом, мы обязаны выдать ей живого ребёнка!»

Само собой, теперь пара, ожидавшая второго ребёнка, с огромным подозрением и недоверием относилась к системе в целом и врачам в частности. Тогда они рожали без акушерки, а теперь хотели «защитника в родах». В придачу муж оказался военным, и, как поняла, не обычным служакой, а откуда-то из армейской разведки – отсюда моё верное ощущение сканирования при беседе: ему представлялось важным вычислить, «прокачать» и «пробить» меня по полной программе. А за всем этим – огромная гора, целый Эверест боли и страхов.

Но несмотря на сложное начало, образовалось доверие. Ничего особенного я для этого не делала, всего лишь оставалась собой. И понимала, что теперь на мне лежит удвоенная ответственность за благополучие их родов.

И они складывались так, как будто постепенно расслаблялись туго натянутые, вибрирующие и звенящие внутренним напряжением струны. Я буквально ощущала, как они ослабевают, обвисают и перестают резать пальцы нервов.

Родили мы чудесно, с ощущением удовлетворения и выдоха. Прекрасный живой ребёнок лежал у мамы на животе, отец рядом, всё хорошо. Тотальный сброс отрицательной энергии!

Очень счастливые роды, оставившие глубокий эмоциональный след.

* * *

Следующую девушку ко мне прислала доктор (с которой мы несколько лет работали в отшлифованной до мелочей и артистизма паре) со словами:

– Инна, ну уж если и ты здесь не поможешь, то дальше без вариантов хоть как-то пытаться нормально родить…

Миниатюрная, удивительно красивая, с хрупкой точёной фигуркой арабской танцовщицы восточная девушка ходит ко мне на курсы. Очень умна, образована, топ-менеджер крупнейшей компании. Немного дребезжащим, будто спазмированным от переживаний голоском рассказывает на личной встрече свою историю.

У этого восхитительного, словно самой природой предназначенного для чувственных наслаждений создания – вагинизм… Кто не в курсе: такое состояние психики, а на её фоне и физиологии, когда женщина не выносит ни малейшего прикосновения к своим половым органам. Не говоря уж, как понимаете, о проникновении.

За всю беременность ей не смогли сделать ни одного положенного мазка. Ни один доктор не сумел ввести в неё зеркало. Как только слегка притрагивались к половым губам, реакция следовала совершенно неадекватная – девушка судорожно, истерически зажималась, огромные чёрные глаза наполнялись первобытным ужасом: «Нет! Нет! Только не это, не трогайте меня!» Естественно, пытаюсь понять – как же, собственно, наступила беременность с учётом такого диагноза?

И Айгюль, и её муж – глубоко религиозные, соблюдающие все традиции мусульмане. В соответствии с суровыми национальными обычаями вступили в брак девственниками с обеих сторон. С отцом ребёнка (тоже очень красивым, умным мужчиной) прекрасные отношения, искренне любят друг друга, вместе уже три года. И за всё это время у них случился один-единственный, дико, невыносимо мучительный для неё сексуальный контакт – девушка еле пережила это, ставшее воплощением немыслимого ужаса, событие. Закончившееся беременностью.

Все три года брака оба ходят на психотерапию. Жена пытается что-то осознать, вычленить, разобрать, проработать. Правда, с какой задачей посещает психотерапевта муж, для меня осталось загадкой. Но понятно, что ему тоже в любом случае не позавидуешь.

И Айгюль убеждена, что единственная для неё возможность стать нормальной, полноценной женщиной – хорошо родить:

– Знаю, что шансов немного, если они вообще есть. Конечно, боюсь родов – не понимаю, как смогу их выдержать, да и смогу ли. Но если всё закончится кесаревым, моя женская жизнь, скорее всего, закроется навсегда. Так и не начавшись…

И меня снова накрывает чувство огромной, невероятной гиперответственности. Что я могу сделать для этой девушки? Категорически не понимая её состояния, не в силах представить, как такое в принципе может происходить. Глядя на неё как на загадочное, невероятное явление, могу говорить только об одном – что такое нормальные роды. Но ведь они неотделимы от сексуальности, являются её жизненно необходимой частью!

Осознаю̀, что, кроме лекций, разговоров о сексе, о родах как составляющей части сексуальной жизни, об интимности как основном источнике ресурса нормальных родов, ничего другого предложить не могу. И вместе с Айгюль с таким же трепетом жду родов. Про себя молясь и заклиная: пусть всё будет правильно!

Роды начались вовремя. Схватки – это внутренние ощущения, Айгюль переносила их очень хорошо. Впрочем, что-что, а проживать схватку роженицы после моих курсов обычно умеют! Несмотря на любые условия.

На раскрытии порядка пяти сантиметров мы смогли её посмотреть. Процесс, конечно, сопровождался некоторыми нервными подёргиваниями, но в целом прошёл без особых эксцессов. Помнится, думала тогда: «Надо же, хрупкая, миниатюрная девочка без проблем впускает в себя схватку для прохождения внутри неё огромного (больше четырёх килограммов!) по сравнению с гинекологическим зеркальцем или мужским естеством ребёнка, но при этом не может впустить два пальца акушера-гинеколога…»

Естественно, мы с доктором осматривали её нежнейшим, максимально деликатным образом – медленно-медленно. Тихонечко прикасались, просили расслабиться, выдохнуть, представляя, что на пальцах сидит мотылёк.

Айгюль родила сама, без единого медицинского вмешательства. Из тоненькой девушки отлично вышел мальчишка-крепыш. Ребёнок лежит у неё на груди, родильница плачет от счастья и спрашивает нас:

– Скажите, девочки, ну ведь у меня теперь там пошире, да? Теперь же всё будет хорошо?

Я, конечно, не знаю, как дальше у Айгюль сложилось в интимном плане со своим любящим (и любимым) мужем. Конечно, очень хотелось бы узнать. Но, конечно, любопытство подобного плана немыслимо: «Привет, дорогая, ну как там у тебя с супружеским сексом дела обстоят?» Не моё дело. И вообще ничьё, кроме них самих.

Надеюсь (полагаясь на справедливость мироздания), что прекрасные природные роды вышибли, снесли могучим гормональным потоком – признаком зрелой, ликующей женственности – противоестественный психологический блок, так долго лишавший молодую прелестную женщину радостей интимной жизни.

* * *

Наблюдается в нашем центре девушка, не заметить которую при всём желании невозможно. Очень яркая, девушка-фрик – цветная, цветастая, разноцветная.

Всегда с потрясающим, блестящим, чуть ли не сценическим макияжем. Неизменно облачена в сногсшибательный наряд, цвет которого менялся с каждым визитом. Например, всё малиновое: плащ, брюки, свитер, рюкзак, ботинки на высоченной платформе – при этом образ дополнялся малиновыми губами и волосами. И причёска не простая: торчащий дыбом ирокез при выбритых висках и затылке. Но даже там отрастающая щетинка тоже окрашена в соответствующий цвет. И, само собой, такой же маникюр. Перфекционизм высокого