Екатерина работала в одном крупном издательстве переводчиком с двух языков. Переводила на русский прозу и поэзию. Зарплата у нее была не ахти, но на жизнь хватало. Сразу после окончания института она пробовала свои силы в педагогике, преподавала в школе, но у нее быстро развилось профессиональное заболевание, связанное с перенапряжением голосовых связок, и Катя фактически потеряла голос. Больше преподавать она не смогла, после операции требовалось полное молчание, а затем щадящий режим. Учить детей иностранному языку значит постоянно говорить с учениками, и это оказалось для нее закрыто. Поэтому «молчаливая работа» для Екатерины явилась ценной находкой.

Так она и трудилась верой и правдой шесть лет. Сидела в комнате с двумя другими переводчицами, дружила с коллегами. Вот и сейчас она с Ольгой и Ириной пила в офисе чай с печеньем.

– Ты с кем будешь встречать? – спросила Катю Ирка, полная невысокая блондинка с ямочками на щеках.

«Началось…» – промелькнула в голове у Екатерины мысль, и она почувствовала первый укол в сердце.

– Я?

– Если негде, приходи к нам, у нас симпатичная компашка собирается, – предложила Ира.

Катя густо покраснела, она прекрасно понимала, что Ира просто пожалела ее, зная, что семьи у нее нет. Один раз Катя уже встречала Новый год с Ирой и выглядела среди ее друзей абсолютной «белой вороной». Люди собирались семейные, она одна сидела без пары и очень неуютно чувствовала себя. Мужчины разглядывали ее, выискивая какой-нибудь подвох. «Мол, что в ней не так, раз она без мужика? Вроде молодая, красивая, умная – и одна… Непонятно… Скрыта, видимо, где-то червоточинка-то, наверняка стерва…» Женщины же осматривали ее совсем с другим чувством, с напряжением и раздражением одновременно. «Чего она явилась? Не видит, что ли, что люди семейные, со своими интересами… Чего пришла? Охотница за чужими мужьями, может быть? Симпатичная, расфуфыренная, уже не юная… будет крепко цепляться за любого мужика как за свой последний шанс…»

– Меня пригласили, – дрогнувшим голосом ответила она коллегам.

– Не ври! Никто тебя не приглашал! – оборвала Ира. – Мы решили тебе сделать сюрприз.

– Сюрприз?

– Подарок от всего коллектива и нашего главного редактора на Рождество и юбилей. Надеюсь, ты не забыла, что буквально сразу после праздника у тебя день рождения? Тебе пойдет четвертый десяток!

– Спасибо, что напомнила! – язвительно ответила Катя, поправляя прическу.

– Да ты классно выглядишь! Тридцать лет – не возраст, – подключилась Ольга, совсем еще молодая и смешливая девчонка.

«Для тебя, конечно, не возраст, а вот я уже задумываюсь», – подумала Катя.

– Так вот, мы тебе дарим путевку на курорт! – широко улыбнулась Ирина.

– На к-какой к-курорт? – у Екатерины мгновенно пересохло во рту.

– В Венгрию! Страна не ах, но мы все продумали! Подбирали специально для тебя, учитывая твои интересы.

– Я, честно говоря, в шоке… – промямлила Екатерина и нисколько не покривила душой. С одной стороны, это дорогой и неожиданный подарок. Такое внимание коллектива… Но, с другой стороны, неожиданность играла и отрицательную роль. Катя совсем не хотела менять обычный распорядок жизни, ехать, куда она не планировала, в самый уютный, какой-то домашний праздник, пусть даже если этих самых «домашних» у нее не было.

– Ничего! Тебе полезно развеяться. Во-первых, зимой люди обычно отправляются или в жаркие страны, или на горнолыжные курорты, – принялась выдвигать ящики своего стола Ирина. – Где же она?! Ну, так вот… На Мальдивы у нас просто не хватило денег, на горные лыжи мы тебя ставить не хотим, ты нам еще живая нужна.

– Спасибо за заботу, – прокомментировала Екатерина, все еще находящаяся в шоковом состоянии.

– Насколько нам известно, ты отличаешься от большинства женщин тем, что не любишь таскаться по магазинам. Поэтому на предрождественскую распродажу в Германию или Италию мы тебя отправлять тоже не стали.

– И на этом спасибо, – снова поблагодарила Катя, живо представив, во что бы вылился этот подарок, свяжись она с предрождественской распродажей в Европе.

Она просто воочию видела очередь сотрудников редакции с огромными списками в руках и большими просящими глазами, чтобы она привезла им, а также их детям, подругам и очень душевной соседке тете Дусе это и то.

– Вот! И что у нас остается? Прекрасная путевка в милую и дружественную Венгрию… Правда, сейчас она в НАТО, но венгры нас любят, относятся к России нормально, – без умолку щебетала Ирина, как будто это хоть что-то могло изменить. – Мне показывали фото, очень красивый отель, и в нем пять термальных бассейнов. Ты среди зимы сможешь покупаться в теплой воде и славно отдохнуть… Вот! Ты рада? Ну же… соберись с мыслями… Онемела от радости?

– Да… наверное… А когда лететь?

– Через недельку! В общем, вот он, конверт! Вперед, навстречу удаче! Чмо-ки! Чмо-ки! – Ирина пыталась зарядить ее своим оптимизмом, а Катя смотрела на конверт в руке с таким выражением, словно оттуда сейчас должна была выползти змея и укусить ее под веселую рождественскую мелодию.

Всю неделю Екатерина бегала по Москве как ошпаренная. Постепенно ощущение шока сменилось безысходностью оттого, что коллеги обидятся, если она не полетит. Люди хотели как лучше, а получилось как всегда… Да еще подружки внушали, что если у нее в жизни случилось такое событие, да под юбилей, то это – знак свыше, она обязательно встретит мужчину своей мечты.

– Главное, вспомнить, какая у меня мечта… Давно уже попрощалась с мечтами-то, – отвечала Екатерина.

Но слабая надежда, да еще на фоне предпраздничного настроения, всеобщего ожидания чуда и перемен, уже бросила зерно. Забрезжила надежда: «А вдруг?»

И вот Катя стала думать о том, что, может быть, и неплохо что-то изменить. Совершить какой-нибудь незапланированный поступок? Зачерпнуть большим ковшом новых эмоций, хлебнуть другой жизни?.. И затея сотрудников перестала казаться ей неприятной и шокирующей. Катя стала всерьез готовиться к отъезду. Она сходила в парикмахерскую и наконец решилась на то, о чем мечтала уже давно. Будучи от природы натуральной, весьма нежной блондинкой с большими голубыми глазами, она всегда хотела стать еще большей блондинкой, просто-таки Барби, с платиновыми волосами и более агрессивным макияжем. Останавливали всегда такие соображения: «Ведь придется подкрашивать корни? Ведь я буду выглядеть как проститутка? Ведь я испорчу волосы? А что обо мне подумают?»

И она снова и снова выходила из салона красоты милой «серой мышкой». Но сейчас в Катю словно бес вселился, она заставила замолчать свой внутренний дребезжащий голосок и позволила в полный голос высказаться проснувшемуся огромному эго: «Ну и что? Значит, буду подкрашивать! Я же женщина! Это даже хорошо! Может, мне и еще что-нибудь сделают! Еще красивее буду! Выглядеть стану ярче, а не доступнее, это качество проявляется в выражении глаз и в поведении, а не в цвете волос… А испортить волосы тоже больше не боюсь. Умирать одинокой бабой с красивыми волосами тоже не очень хочется… Уж лучше подпорчу и стану заметнее…»