– Мсье Дожер, скоро обед. Мне пора на работу. Могу ли я рассчитывать на то, что после обеда вы продолжите позировать?

– Пожалуйста, – с любезной улыбкой ответил Поль. И Виолетт ушла, оставив на палубе мольберт с кистями, унося с собой только холст.

Толпа стала расходиться, а Поль, уставший от неподвижности, несколько раз подпрыгнул, взмахивая руками, положил на тапу, чтобы не унесло ветром, том Стендаля и побежал к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Обежав пароход по верхней палубе, он забрался на покатую крышу корабельных надстроек, пробежал, балансируя руками, до пушечной башни. Раньше, когда пароход был военным, фашистским, башня с пушками вращалась. Теперь же барабанная часть башни была закреплена в переднем положении, два больших пушечных дула были обращены вперед. Поль спрыгнул с крыши на переходной мостик, который упирался в нижнюю часть башни. С мостика Поль стал забираться по скобам на полубарабан. Отсюда хорошо была видна задняя пушечная башня. По верху барабана шла узкая площадка. Поль пошел по этой площадке. Наверху был меньший барабан с тремя маленькими пушками. А внизу была палуба с пассажирами, задравшими вверх головы. Людям было интересно, как Поль забирается на пушечную башню. У начала пушечного дула площадка обрывалась. Поль ступил на дуло и пошел по нему, балансируя руками. Дуло было толще, чем бревно, на котором с палками сражались мужчины Хатуту, и идти по нему было легко. Внизу на палубе подбежавший матрос кричал:

– А ну, вниз! Слезай вниз! – Это показалось Полю не совсем вежливо, и он продолжал идти по пушечному дулу. Тогда матрос полез по скобам на башню. Очевидно, по пушечным дулам ходить не полагалось. Не дойдя до конца дула, Поль сел на него верхом, помахал рукой столпившимся внизу зевакам. Матрос, поднимаясь по скобам, не переставал кричать:

– Слезай назад! Вниз! – Поль даже не обернулся. Он не хотел подчиняться матросу, сидел верхом на пушке и ждал, что будет делать матрос, когда доберется до верха барабана. А матрос, добравшись до узкой площадки и подойдя по ней к пушечному дулу, заговорил увещевательным тоном:

– Мсье Дожер, спускайтесь вниз. Вам-то ничего, а мне будет выговор. – Поль перекинул ногу через дуло, уселся боком, спросил:

– Это за что тебе выговор?

– Я к вам приставлен по приказу капитана следить, чтобы вы никуда высоко не забирались. – Поль встал на четвереньки, выпрямился, пошел по пушке обратно, слегка балансируя руками. Они вместе с матросом спустились по скобам на палубу. Скобы – удобное изобретение. Они пошли рядом по палубе. Люди вокруг улыбались. Матрос был совсем молодой, года на два младше Поля, коренастый, невысокий, по плечо Полю.

– Значит, ты меня охранаешь, – сказал Поль, одной рукой обнимая матроса за плечи.

– Охраняю, – улыбнулся матрос. Перед ними неожиданно появился Мишель с фотоаппаратом. Щелкнул затвор.

– Благодарю, – сказал Мишель. – Хороший кадр должен получиться. – Спустившись на нижнюю палубу, Поль улегся на прежнее место, стал читать Стендаля. Раскрыв тетрадь в толстой обложке, он записывал новые слова и выражения. Заодно он еще записывал слова, которые недавно узнал: атомная бомба, ядерная физика, гомосексуализм, гестапо, ООН, электрон, протон. За обедом люди говорили о живописи и о том, как Поль ходил по пушке.

Когда Поль вернулся на нижнюю палубу, Виолетт уже сидела перед мольбертом, мыла скипидаром кисти.

– Мсье Дожер, вас не затруднит сходить к себе в каюту и надеть ваш головной убор? – Она говорила очень вежливо. Поль бегом направился в каюту и вернулся в своем, уже довольно помятом, головном уборе. Виолетт рисовала. Поль позировал, стоя у перил с перекинутой через руку тапой. Вокруг опять стали собираться люди. Виолетт, бросив кисть, подошла к Полю, высвободила из-под головного убора передние пряди волос, и они растрепались по ветру.

– Вот так я вас увидела, когда вы поднимались на корабль, – сказала она и опять уселась за работу. Среди зрителей Поль увидел мадам Туанасье. Она, как и все, была в купальном костюме. Серьезно наблюдая за работой Виолетт, она что-то тихо говорила худому мужчине из административной группы. Ветер донес ее слова: – Во всяком случае, это единственная манера, которую может предложить обществу современная живопись. – Задолго до традиционного кофе Виолетт стала собирать свои кисти и краски. Оказывается, варить кофе в кофейных бачках была ее дополнительная обязанность. В столовую к традиционному кофе Поль пришел без набедренной тапы, полагая себя вполне одетым в его головном уборе. И при этом он даже с некоторым вызовом вежливо наклонил голову сначала в сторону мадам Планше, а потом в сторону мужчин. Это означало, что человек с Хатуту вполне может обладать светскими манерами. И все за столом ему доброжелательно улыбались. За светской беседой Поль держал чашку, как и все, вместе с блюдцем. И когда Роже налил в его рюмку ликер, он поблагодарил, поставил сперва чашку на блюдце, а после этого поставил блюдце с чашкой на стол и сделал маленький глоток из рюмки. Светские манеры остаются, как бы не возражал против них Антуан. Светские манеры – это красиво, как пышный головной убор.

Поль проснулся от холода и вскочил на ноги. На палубе уже никого не было. Солнце садилось. Длинная тень от задней пушечной башни легла вдоль палубы. Пароход вышел из зоны тропиков. К ужину Поль оделся, как полагалось цивилизованному человеку: трусы, брюки, носки, ботинки, рубашка и пиджак. Он долго пытался повязать галстук, но правильный узел не получался. Тогда он повязал галстук пышным бантом, посмотрел в зеркало: красиво. В столовой все мужчины были в пиджаках и при галстуках, а женщины в нарядных платьях и с подкрашенными губами и ресницами. Как только Поль сел к столу, Антуан спросил:

– Ты еще не научился повязывать галстук?

– Не получается, – признался Поль.

– Я тебе потом это покажу, – пообещал Антуан.

– Только перед этим галстук надо погладить, – заметила мадам Планше, – а то он у вас помят на том месте, где должен быть узел.

– От глажения галстук теряет форму, – возразил Леон. – Галстук надо заменить.

– И брюки надо погладить, – сказал Антуан. Бернар посоветовал:

– В бельевом отсеке гладят две девушки, гладят одну вещь одновременно, получается быстро. – Одежда в цивилизованном мире имеет большое значение. Когда Поль был голый, все ему улыбались, и никто не далал ему замечаний, но стоило только одеться, как тут же нашлись поводы придраться к внешнему виду. В дверях столовой появился дежурный матрос.

– Мсье Дожер, вас вызывают в радиорубку. – Поль вскочил из-за стола, побежал по коридору, потом по палубе. Помещение радиостанции. За пультом Мадлен, не мсье Курбэ. Конспирация закончилась. Пароход вошел в зону прямой радиосвязи через Касабланку. После ужина пассажиры могут слышать по трансляторам последние известия из Парижа. Мадлен обернулась к Полю:

– Мсье Дожер, они соединились с французским телефонным кабелем. Вас вызывает Париж. – Поль подошел к свободному пульту, надел наушники, подключился к линии Мадлен, теперь он знал, как это делается. В наушниках были шумы, треск, обрывки разговоров на английском и еще на каком-то непонятном языке. Поль посмотрел на Мадлен, та кивнула: