Марлен улыбнулась:

– Это ты, Хайнц? По-моему, Гизберт втрескался в Кристину. Учитывая, как часто он здесь бывает…

Папа сел рядом со мной и довольно потер руки.

– Да, возможно, ты и права. Хотя его интересуют и другие вещи. Но мне тоже кажется, что он находит мою дочь симпатичной. Поэтому и хочет защитить ее от этого преступника.

В подтверждение своих слов он обнял меня за плечи.

– Скажи мне, Хайнц, – вкрадчиво начала Марлен, – а не может Гизберт объявить человека преступником просто потому, что тот нравится твоей дочери?

– Ах, ерунда. – Папа убрал руку. – Гизберту это совсем не нужно.

Я кашлянула, скрывая горький смешок. Марлен удрученно покачала головой и увидела, что во двор въезжает Гизберт. К его мопеду был прицеплен небольшой багажник, на котором стоял ящик с пивом.

– Во всяком случае, на этот раз он приехал не с пустыми руками. Обычно пьет на дармовщину.

– Марлен, – шикнул на нее папа, – чего я терпеть не могу, так это мелочных женщин. Ты еще ему спасибо скажешь за его услуги.

Он поднялся и пошел навстречу ГфМ. Марлен подалась вперед.

– Малыш Гизберт не сможет снять ящик с багажника, а у Хайнца – бедро. Интересно посмотреть.

Во двор въехал Калли, махнул нам и спрыгнул с велосипеда. Папа принял велосипед и аккуратно поставил его к стене.

– Калли, сними ящик с багажника, а я принесу бокалы. Гизберт, присаживайся.

Волосы Гизберта наэлектризовались под шлемом и, когда он снял его, зашевелились на ветру. Он выпятил грудь и с сияющим видом пошел к нам.

– Кристина, выглядишь прекрасно. Можно мне сесть?

– Хайнц сидит рядом с Кристиной. – Реакция у Марлен была быстрее моей. – Принеси себе складной стул из гаража.

Он ушел с надутым видом и вернулся с двумя стульями. Калли, уже приволокший ящик с пивом, его по-благодарил.

Папа вернулся в сопровождении Гезы, которая несла поднос с бокалами, и Хуберта с бутылками воды. Папа устроился рядом со мной в плетеном кресле и требовательно взглянул на Гезу.

– Нам нужна еще парочка складных стульев. А где Карстен? Опять не может наболтаться с Доротеей?

– Уже идут. – Геза расставила бокалы и сходила за стульями. – Я видела их у плотины. Вот и они.

– Добрый вечер. – Карстен постучал по столу и сел. – Нильс, принеси скамейку из пивной, со стульями получается не очень красиво. Ты ведь хорошо разбираешься в расстановке мебели. Доротея, садись рядом со мной. Калли поможет Нильсу.

Мне мучительно захотелось побыть одной. Посидеть на пляже, выкурить сигарету, посмотреть на море и подумать о своей несостоявшейся любви.

В этот момент папа подскочил, чуть не опрокинув плетеное кресло.

– Можно начинать? Мы ведь тут не веселиться собрались и не колбаски жарить.

– Вот именно! – поддержал папу Гизберт. – У нас есть миссия!

Калли откупорил бутылки с пивом и передал их дальше.

– А где фрау Клюпперсберг и фрау Вайдеманн-Цапек?

– Калли! – Доротея еще не осознала всю серьезность положения. – Ты же слышал, у нас тут не веселая вечеринка с колбасками.

Калли покраснел.

– Но я думал… они же хотели… кому-нибудь еще передать пиво?

Гизберт фон Майер откашлялся и встал. Расправил листок бумаги и обвел всех взглядом.

– Итак, все в сборе. Я хочу…

– Вот теперь все в сборе, – произнес появившийся Онно и сердито посмотрел на Гизберта, ставя стул рядом с моим креслом. – Этот пуп земли меня достал, – наклонился он ко мне. – Всегда про меня забывает.

Я была поражена. Тишайший Онно взбунтовался.

Гизберт не обратил на него никакого внимания и начал:

– Дорогие мои, прежде всего хотел бы прочесть вам свою статью, которая появится завтра в «Островном курьере». «Будьте бдительны! Как нам стало известно из достоверных источников, большая опасность, нависшая было над жителями острова и их гостями, особенно женского пола, миновала. С невиданной доселе помощью храброй команды отважных мужчин удалось арестовать брачного афериста, тщетно разыскиваемого Интерполом. Благодаря круглосуточному расследованию и опасной для жизни слежке спасители сумели загнать в угол прошедшего огонь и воду преступника. Уже сегодня этот субъект покинет Нордерней. Полиция нашего острова-курорта, погрязшая, по всей видимости, в расследовании обыденных преступлений, оценит энтузиазм этой смелой дружины, действовавшей столь беззаветно. За дальнейшей информацией о поимке и поисках улик читайте завтра. ГфМ».

Он сложил листок и одарил нас торжествующей улыбкой.

– Ну?

– Интерпол? – сдерживая смех, спросила Марлен.

– Дружина? – открыто ухмыльнулся Нильс.

Доротея добавила:

– Опасная для жизни слежка?

Хуберт вообще ничего не понял. Он переводил взгляд с одного на другого и наконец спросил:

– А не могли бы вы меня просветить? Я думал, его еще ищут… И почему же вы не поставили в известность полицию?

– Полиция! Им нужны доказательства, – повернулся к нему Гизберт. – Это репортаж-расследование. Читатель как бы принимает участие в происходящем. Кроме того, вырастут послезавтрашние продажи.

– А где преступник сейчас?

– В «Георгсхёе». Охотится за добычей, – нетерпеливо пояснил Гизберт. – Завтра мы его схватим. С помощью Мехтхильды и Ханнелоры.

Папа сделал знак, чтобы он сел. Сработало.

– Гизберт, ты плохо объясняешь. Значит, Хуберт, дело в следующем: здесь живет один гость, который мне сразу показался странным. Глаза у него какие-то коварные. Потом он начал домогаться моей дочери и…

– Папа, это не так, я…

Он перебил меня:

– Кристина, оставь. Хуберт, она пока еще в шоке. В любом случае он докучал и Марлен…

– Хайнц, прошу! Не говори ерунды!

Но и участие Марлен в разговоре было решительно пресечено, и папа продолжил:

– И он фотографировал пансион. Вел себя очень подозрительно, потом на два дня неожиданно исчез, заметив, что ему сели на хвост. И вдруг появился снова. Мы были настороже, но очень скрытно, и мошенник потерял бдительность – мы застали его на месте преступления. Вот доказательство. Гизберт, твой мобильный.

Он протянул руку, и Гизберт передал телефон, как эстафетную палочку. Папа начал жать на кнопки.

– А ты знаешь как?

– Разумеется, я разбираюсь в технике.

Хайнц держал телефон в вытянутой руке и тыкал по клавишам. Я видела, что он оставил очки дома. И все-таки он справлялся с аппаратом.

– О! – Папа показал мне дисплей. – Это что, Кристина?