— А можно считать, что кое-что и знаем, — возражает Кузьмич и смотрит на меня. — Ну-ка, Лосев, попробуй вспомнить, что мы все-таки о нем знаем, об этом парне.

— Ну, что, — начинаю я без особого воодушевления. — Что он не москвич. Раз. Что Вера его хоть и любила, но замуж за него выходить почему-то не хотела. А он предлагал. Даже настаивал. Может, даже преследовал ее. Раз она боялась летом с ним встретиться в санатории. Что еще известно? Познакомились в Тепловодске, в санатории. Не этим летом, а прошлым. Выходит, он тоже лечился.

— Не обязательно, — возражает Петя. — Он и работать там мог.

— Нет. Скорей всего, он лечился. Так скорее знакомства всякие и романы завязываются. Знаешь, курортные романы?

— Знаю, знаю, — смеется Петя. — Только это ты не туда загнул. Курортные романы — на двадцать шесть суток. Ну, иногда еще дорога. А тут — вон, полтора года.

— Ладно. Ты не цепляйся. Я хочу сказать, что он тоже лечился. А у работающего там человека — дом, семья, заботы. Он и с отдыхающими почти не встречается. А уж тем более на экскурсии с ними не ездит.

— А этот мог поехать, — упорствует Петя. — Что ж такого? Молодой парень, семьи нет, влюбился. И между прочим… — вдруг уже совсем другим тоном добавляет Петя, чуть помедлив, — вот она боялась его, замуж идти не хотела. Может, она и не любила его вовсе? А только боялась. Да так, что и лечиться ехать не хотела. Может, это подлец какой-нибудь? Или бандит? Влюбиться всякий может.

— Но осенью-то она решила ехать? — возражаю я.

— А может, он к этому времени ушел с работы или уехал из того города.

— М-да… — задумчиво произношу я. — И тогда здесь, скорей всего, произошло убийство.

— Именно! — подхватывает Петя.

— Ну ладно, — вздохнув, заключает Кузьмич. — Подумали, теперь надо начинать бегать, — и поворачивается ко мне: — Вывод вот какой. Придется тебе, Лосев, отправиться в Тепловодск… — И, усмехнувшись, добавляет: — На поправку здоровья.

— Как бы он там его не потерял, — угрюмо вставляет Петя. — Что-то не нравится мне тот парень…

Итак, у меня впереди опять дальняя дорога, командировка. Что-то я уж больно разъездился, вторая командировка за месяц. На этот раз в совершенно новом для меня качестве, точнее — с необычным прикрытием: больной, приехавший лечить язву желудка.

Мы с Кузьмичом долго обсуждали эту проблему. Можно, конечно, приехать по командировке и поселиться в гостинице. Но в данном случае это только осложнит мою задачу. Мне ведь надо попасть в санаторий не по служебному удостоверению, не для официального расследования. Мне предстоит найти там людей, которые помнят Веру или того парня в белой рубашке, найти среди врачей, сестер, санитарок, официанток, среди больных, которые приезжают в этот санаторий не первый год. И все эти люди должны быть со мной откровенны не потому, что они сознательные граждане и готовы помочь следствию, — эта форма, что ли, или вид откровенности мне будет недостаточен. В этом случае человек ощущает невольную скованность, повышенную ответственность за каждое слово, тут исчезают всякие предположения, догадки, смешные или кажущиеся незначительными детали, мелкие происшествия, а тем более всякие фантазии, сплетни, слушки, порой построенные на каких-то реальных фактах. Все это можно вспомнить и рассказать, только если перед тобой обыкновенный и случайный человек, который ничего не выспрашивает, не записывает, и ты не обязан контролировать каждое слово и нести за него ответственность. В этом случае ничего лучше не придумать, чем стать таким же, как все, — лечиться, отдыхать, заводить знакомства и беседовать со всеми и обо всем.

В нашем деле нужна контактность, умение получить нужную информацию, умение расположить к себе людей. И то, что ты сегодня не можешь сказать им все о себе и своей работе, нисколько не должно отгораживать тебя от этих людей даже в твоем собственном сознании. Ведь твоя работа — для них, ради них, и сознание этого снимает всякую внутреннюю неловкость за вынужденный, но ни для кого из них не опасный обман. Это одна из важнейших нравственных основ нашей сложной профессии.

— Кончишь лечиться, когда найдешь этого парня, — усмехается Кузьмич. — А пока пользуйся случаем.

— Деньги на ветер бросаем, — недовольно возражаю я, на первых порах все еще не в силах привыкнуть к своему новому амплуа. — Нашли больного.

— Ничего не поделаешь, — продолжает посмеиваться Кузьмич и рассудительно добавляет: — это у тебя первая командировка, где питаться будешь нормально и свои не доплачивать. Так что цени.

Конечно, официальный путь куда проще, и может показаться, что мы стреляем из пушки по воробью. Подумаешь, какой-то там парень в белой рубашке! Стоит ли затевать ради него такую сложную комбинацию? Но мы ищем этого парня по подозрению в убийстве, и для такого случая официальный путь — это сеть со слишком крупными ячейками, через нее уйдут от нас многие нужные нам люди.

Однако организовать такую комбинацию, как вы понимаете, не так-то просто. Ведь персонал санатория тоже не должен знать, кто я такой. А потому медицинская карта, к примеру, у меня должна быть подлинной, со всякими там анализами и исследованиями, подтверждающими наличие у меня в недавнем прошлом этой самой язвы. Кроме того, в той же карте должно быть указано место моей работы, причем это не должен быть уголовный розыск. И Кузьмич меня спрашивает:

— Кем же тебе лучше всего стать?

Вопрос, между прочим, совсем не простой. Я же должен хоть немного, но все-таки разбираться в своей вымышленной специальности. А я, после некоторых размышлений, прихожу к неприятному выводу, что толком не знаю ни одной специальности, кроме своей, ни одной должности и не могу себя выдать даже за дворника, ибо и тут имеется кое-какая специфика и даже свои профессиональные «тайны».

В конце концов, мысленно окинув свой несложный жизненный путь и учтя, что в университетском дипломе у меня сказано «…и право преподавать в школе», я выбираю профессию учителя. Кроме всего прочего, все-таки десять лет школьного стажа у меня имеется. Не говоря уж о том, что рассуждать о проблемах воспитания в семье и школе у нас умеют все, и специалистами себя здесь тоже считают все. Как в медицине, на что так часто жалуется моя матушка. Словом, выдать себя за учителя, мне кажется, не представит большого труда. В крайнем случае, за не очень знающего и опытного, пусть, я не тщеславен.

Короче говоря, весь день у меня уходит на организационные дела.

Два раза за этот день приходится связываться и с горотделом в Тепловодске, уточнять с товарищами детали моего приезда. Нашим работникам там предстоит, кроме всего прочего, нелегкая задача в один день «организовать», причем отнюдь не от своего имени, путевку в нужный нам санаторий.

На вечер у меня остается еще визит в больницу к Игорю, и, конечно, надо еще заскочить к Светке.

Завтра я уже лечу, и на завтра оставлять дела не приходится. Разве только утром собрать свой портфель или чемодан. Я-то, конечно, привык к портфелю, но в руках курортника портфель будет выглядеть странно. Да и вещей следует взять побольше. И купить кое-какие мелочи в дорогу тоже надо. Не говоря уже о выписке командировки, получении денег, билета и прочих хлопотах.