Наконец появилась величественная персона с белой бородой, закрывавшей всю грудь, словно нагрудные латы. Пышная шевелюра прикрывала виски и спадала на плечи. А поскольку его волосы были влажными, Иисус сделал вывод, что он, как и все остальные, исполнил ритуал вечернего купания. За ним шли два раввина, Ефраим и Матфей – или их звали иначе? – которые расспрашивали Иисуса. Величественный мужчина воздал хвалу Богу за предоставленную ему милость вновь обратиться к всемогущему Господу с благодарственной молитвой. Все присутствующие хором повторяли за мужчиной. Еще он поблагодарил за силу, которой Господь наделяет его в течение всего дня, чтобы он мог выполнять свои обязанности. Мужчина замолчал, выжидая, пока присутствующие повторят все произнесенные им слова. Он также поблагодарил Господа за ниспосланную им пищу и за то, что Тот помог победить дух Зла, позволил уйти от беззаконий мира. Затем он сел, и в залу вошли кухари. Те, кто вошел через дверь для новообращенных, обслуживали только новообращенных, другие же подавали старшим. Большие глиняные сосуды, покрытые глазурью, в которых находился перепелиный суп с пшеничными зернами, с трудом несли по двое кухарей каждый. Трапезничавшие сами наливали суп в свои чаши большой деревянной ложкой. Затем величественному мужчине поднесли корзину с хлебами. Он символически разрезал один из хлебов на несколько кусков. Потом хлеба раздали всем присутствующим, и те последовали его примеру. После этого кухари принесли кувшины с вином. Величественный мужчина разбавил вино водой и велел раздать кувшины по столам.

Ужин длился полчаса, в течение всего этого времени присутствующие не обменялись ни единым словом. Когда все закончили есть, практически одновременно, руководивший трапезой встал, воздал хвалу Господу и ушел. Едва трапезничавшие направились к дверям, как в зале появились кухари. Они собрали жалкие остатки пищи и, как узнал впоследствии Иисус, сразу же закопали их в окрестных песках. «Должно быть, шакалам хорошо известно это место», – подумал тогда Иисус.

– А теперь ты должен будешь предстать перед нашим Советом, – сказал Езекия Иисусу участливым тоном. – И если ты действительно хочешь вступить в наше сообщество, возможно, тебе не следует повторять те умозаключения, которыми ты поделился сегодня с Иоканааном, а потом с Ефраимом и Матфеем.

Иисуса отнюдь не удивило, что оба священника рассказали о своей беседе с незваным гостем каким-то неведомым ему руководителям, но то, что так поступил Иоканаан, было неприятно и даже обидно. Однако, может быть, его заставили?

– А разве в моих умозаключениях есть что-то предосудительное? Разве они заслуживают порицания? – спросил Иисус. – Разве мы все не ищем истину, которая может родиться только в спорах?

– Истина уже найдена.

– Но как я узнаю о ней?

– Тебе достаточно просто слушать, – ответил Езекия.

Они вышли во двор, где вечерний ветер заставлял плясать пламя факелов и тени, падающие от небольших групп людей, которые обменивались тщательно подобранными словами – разумеется, они не вели никаких споров, – прежде чем отправиться спать. Иисус услышал, как один из них излагал собственную точку зрения на способ обжига больших глиняных изделий. Он стал искать глазами Иоканаана, но Езекия поторопил его.

Совет собрался в комнате, расположенной рядом с залой писцов. Тринадцать человек, среди которых находился и тот самый величественный мужчина, что распоряжался во время ужина, восседали на специальном помосте. Весьма изысканные светильники щедро заливали всю комнату ярким светом. Иисуса сопровождал Езекия, который, перед тем как удалиться, торжественным тоном провозгласил: «Кандидат прибыл!» Иисус попытался догадаться об умонастроении собравшихся по выражениям их лиц. Но судьи Кумрана ожидали конца света внешне совершенно невозмутимые. Глава совета призвал всемогущего Бога на помощь, и тотчас судья, сидевший по его правую руку, начал экзамен.

Имя, имена родителей, место рождения, возраст, ремесло, имена братьев и сестер, их занятия, родственники и свойственники… Какое образование он получил? О каких пророках рассказывал ему Иосиф? Кого из них он лучше всего помнит? Может ли он наизусть прочитать тексты? Знает ли он историю народа, избранного Богом? Ожидает ли он прихода пророка? Или Мессии? Почему Иосиф бежал из Палестины? Почему он порвал все связи с духовенством Храма? Как он женился во второй раз? Почему так поздно? Что говорил Иосиф об ессеях? Как Иисус узнал о них? Что ему известно об их учении? Умеет ли он читать, писать, считать? Знает ли он древнееврейский язык? А греческий?

Экзамен закончился лишь поздно вечером.

– Выйди ненадолго, но стой возле двери, – сказал один из судей, задававших вопросы.

Иисус ждал в зале писцов. Эти люди, оставались ли они все еще истинными иудеями? Что может случиться с иудеями, которые равнодушно смотрят, как их народ блуждает в потемках? Иисус подумал, не стоит ли ему немедленно покинуть это суровое место, чтобы отправиться, например, в Иерусалим. Однако тогда ему вновь придется стать плотником, поскольку он так ничему больше и не научился. Но даже если бы он познал многое, что это изменило бы? Иисус вздохнул. Там люди ведут нечестивую жизнь, здесь нечестивость изгнали, а вместе с ней и жизнь. Иоканаан превратился в какое-то бестелесное существо. Один. Иисус подумал о матери. И вдруг его охватила невыразимая тоска, ему захотелось вновь увидеть Сепфору и вора Иоахаза… Именно с такими людьми следовало переделывать жизнь, сказал он сам себе. В этот момент дверь открылась, и его попросили войти.

Другой судья принялся расспрашивать Иисуса о его здоровье и болезнях, которые он перенес. Затем судья сказал:

– Разденься, пожалуйста. Мы должны убедиться, что ты мужчина.

Иисус удивленно посмотрел на него. Судья настойчиво повторил просьбу, резко качнув головой. Иисус разделся, но браки не снял.

– И браки тоже.

Иисус разделся догола. Экзаменатор спустился с помоста, бегло окинул его взглядом, затем пощупал мышцы, осмотрел зубы, глаза и уши.

– Кандидат – мужчина, – заявил он, обращаясь к Совету, – и находится в добром здравии.

Иисус оделся.

Судьи вполголоса принялись обсуждать, кого из братьев назначить наставником Иисуса. Потом они решили, что у Иисуса будет два наставника: Езекия познакомит его с правилами общинной жизни, а Иоканаан займется религиозным обучением. Судьи послали за Езекией, чтобы сообщить ему о его новых обязанностях. Они уточнили, что Иисус будет работать в столярной мастерской или в поле – в зависимости от обстоятельств и необходимости.

– А жить он будет, – сказал глава совета, – в твоем доме, Езекия. Ступайте.

Двор был пустынным, его освещал только один факел. На башне дозорный вглядывался в горизонт на тот случай, если падут звезды, или чтобы вовремя заметить клубы красноватой пыли, которую поднимут легионы Демона. Они дошли до здания, разделенного на кельи, каждая из которых имела отдельный выход на улицу. Езекия открыл дверь своей кельи, зажег светильник, взял циновку, стоявшую свернутой в углу, встряхнул ее и сказал Иисусу: