Во-вторых, в сентябре нам с Аленкой пришло приглашение на участие в заграничном марафоне. Недалеко. В Чехословакии. В Кошице… В прошлой жизни мы с любимой не один раз проезжали через этот небольшой городок. Ну по нашим меркам, конечно, – так-то он в Словакии второй по величине… И даже несколько раз останавливались в нем на ночлег. Как правило, это происходило в конце августа или в начале сентября, когда мы обычно возвращались на машине домой из Греции. Но мне даже и в голову не приходило, что тут устраивают марафоны. Ан нет! Оказывается, марафоны здесь проводятся ажно с тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Более того – Кошицкий марафон считается старейшим в Европе! И вот на один из таковых нас с Аленкой и пригласили. Несмотря на то что по возрасту мы не подходили, потому как в марафоне, официально, можно было участвовать только с восемнадцати лет… Но тут сработали две вещи – во-первых, то, что Чехословакия, как и все остальные страны социалистического содружества, принимала активное участие в подготовке и медийной раскрутке Олимпиады-80. Ну, поскольку это была первая Олимпиада, которая должна была пройти в социалистической стране. А там, где в дело вмешивается политика, – многие правила и запреты становятся неважны… И, во-вторых, свою роль, как выяснилось, сыграли те «корочки», которые нам вручил маркиз Самаранч. Дело в том, что они были нам вручены от лица то ли МОК, то ли Международной федерации любительского спорта, как сейчас именовалась IAAF, и типа их наличие официально делало нас полноценными спортсменами.

Так что, после нескольких собеседований в разных «органах», от КГБ и до ЦК ВЛКСМ со спорткомитетом на пару, нам эту поездку таки одобрили. А что, все в тему – и соцстрана, и юные спортсмены из страны, так активно готовящейся к Олимпиаде-80, и едем только вдвоем, то есть все остальные члены семьи остаются здесь. То есть какая-никакая страховка тоже в наличии… Ну и то, что я писатель, также сработало. Мол, меньше дурацких мыслей в голове будет. Потому как это музыканту или там балеруну за границей есть чем зарабатывать – их искусство вненационально и понятно любому, а писателю, который пишет исключительно на русском языке и не владеет в должной мере ни одним иностранным, нигде, кроме как в СССР или как минимум в сфере влияния Советского Союза, зарабатывать не получится. Потому что девяносто процентов русскоязычных проживают именно здесь… Причем это не я так решил. Это мне так объяснили. Ну, то есть не совсем объяснили – скорее намекнули, но о-очень прозрачно. Типа Набокова из тебя, мальчик, точно не выйдет. Как ни старайся. А что-то более простое и менее талантливое на Западе ну совсем не нужно – своего подобного до жопы… Впрочем, с иностранными языками они не угадали. Я уже почти полгода как занимался с репетитором английским. Мне ж поступать! И именно на языковый. А с тем, как английский преподают в советской школе, туда лучше не соваться. Бесполезняк! И это еще я сейчас учился в нормальной школе с приличными учителями. В прошлый раз нам английский преподавали кто только ни попадя – от биологички до старшей пионервожатой. Более-менее хорошая учительница пришла только классе в восьмом… Так что пришлось договариваться с репетитором.

Моя репетиторша – Майя Аверьяновна оказалась дамой весьма строгой. Ну реально шаг вправо/шаг влево – расстрел. Так что гоняла она меня как сраного рекса… Но зато я, к настоящему моменту, уже начал как-то разговаривать на английском. Сейчас у нас во время занятия русский язык вообще не применялся. Даже ее просьбы принести воды или мои – отлучиться в туалет были только на английском. И ничего – справлялся… Более того, где-то с месяц назад я рискнул попытаться перевести на английский одну из своих любимых песен: «Вспомните, ребята!» Сухарева и Берковского. Ее для меня в прошлой жизни доча выучила. И исполняла очень проникновенно. А я сидел, слушал и временами пускал слезу… Дело в том, что к тому моменту, как я ее услышал, у нас «ушла за грань» почти четверть нашего курсантского батальона. Первые погибли еще в первый же год после выпуска, в Афгане, потом был Сумгаит и Баку, затем Таджикистан, две чеченские. Вот меня и проняло. Вспомнил всех, кто ушел, наш курсантскую жизнь, ну и того… Я эту песню потом наизусть выучил. А уже здесь – вспомнил, подобрал аккорды и потом исполнял деду и его друзьям, когда они собирались на двадцать третье февраля и девятое мая. Да и для танкистов тоже пел… Ну а тут вот загорелось перевести. Криво-косенько, конечно, – потом Майя Аверьяновна, считай, почти половину слов наисправляла, но, несмотря на это, в общем и целом мою работу одобрила. Хотя скорее как метод языковой тренировки, а не как полученный результат… Как бы там ни было – английский у меня уже довольно неплохо сдвинулся с мертвой точки.

Аленка сначала ехать отказалась наотрез. Сказала, что ей хватит и последнего забега, после которого она отходила больше месяца. Я прямо настаивать не стал. Несмотря на то что мне настойчиво порекомендовали ехать именно в составе «команды». Поскольку мы с ней смотрелись очень фотогенично… Но я решил, так сказать, зайти с фланга. Так, при поездке в посольство Чехословакии, за анкетами и перечнем документов, выпросил там несколько журналов и каталогов чешских товаров, после чего подсунул ей. Потом купил себе у «фарцы» пару чешских кроссовок «Botas» и похвастался ими перед любимой. Затем совершил набег на «Власту», прикупив там немножко чешской бижутерии, которая ценилась в СССР если не на вес золота, то где-то близко, и опять же поздравил ею любимую. А затем еще намекнул, что для поездки «за границу» решил слегка распотрошить свою сберкнижку… Короче, устоять перед подобным не смогла бы ни одна девушка Советского Союза. Ну и моя любовь тоже наконец сдалась! Но я понял, что это точно наш последний совместный забег. Ну, как минимум на такую дистанцию. Вот не ее это вид спорта. Совсем… Впрочем, вряд ли нас вдвоем отпустили бы куда-то за пределы стран соцсодружества. Так что и расстраиваться особенно не о чем.

В аэропорт нас с Аленкой отвез дедуся. Нет, поначалу собирались ехать все, но из нашего городского управления одной весьма глубинной конторы поступил звонок, в котором было рекомендовано, так сказать, все прощание осуществить на месте. Потому что в аэропорту планируется съемка для выпусков новостей, на которую уже имеется утвержденный сценарий. И слезы прощания с обнимашками со стороны родителей там не предусмотрены…

Дальше была официальная часть, короткое интервью новостям, погранконтроль и погрузка в самолет до Праги.

В Праге нас встретили и отвезли сначала в посольство, где прошел очередной инструктаж о том, как себя вести и что говорить, а потом в Социалистический союз молодежи Чехословакии, где состоялась короткая пресс-конференция с нашим участием, на которой я и озвучил все, что было написано на бумажке, врученной нам в посольстве. После чего нас ждал роскошный подарок. Потому что нас посадили в машину и устроили экскурсию по Праге.

В прошлой жизни Чехия была первой нашей с Аленкой зарубежной страной, которую мы посетили в своей жизни. Произошло это в начале нулевых. И, как потом говорила моя любимая, – Чехия очень надолго «съела» у нас всю эмоцию. Там было так кукольно-красиво, что позже, во время поездок в Англию, Францию или Германию, мы реагировали на все их туристические красоты куда как спокойнее… И это уже в то время, когда путешествие за границу не было чем-то из ряда вон выходящим и в открытом доступе имелось просто море информации о «зарубежье». А в ту же Прагу даже были дешевые автобусные туры, половину состава которых обычно составляли бабушки-пенсионерки… Здесь же мы приехали практически из-за «железного занавеса». Причем «железным» он был в первую очередь именно в области информации. Ибо все граждане СССР должны были быть твердо уверены в том, что они живут в самой богатой, справедливой и высокоразвитой стране мира… Так что о Чехословакии вообще и о Праге в частности школьники нашего возраста знали только две вещи. Первая – это то, что недобитые гитлеровцы, оккупировавшие Прагу, напрочь отказались сдаваться после подписания капитуляции фашистской Германии. Поэтому девятого мая, то есть уже после Победы, нашим войскам из состава Первого Украинского фронта пришлось идти на помощь восставшей Праге под призывы чешской радиостанции: «Руда армада – на помос!», как об этом нам рассказывали в школе. И вторая – то, что в шестьдесят восьмом году буржуазные недобитки на деньги и при помощи агентов империализма попытались устроить в Чехословакии антисоветсткий мятеж. Причем вот это нам в основном сообщили уже во время инструктажа перед выездом. И предупредили, что надо быть бдительными и опасаться провокаций…