звук крупнокалиберных пушек, что были установлены сверху на «M2 Bradley». Снаряды полетели в дома из которых велся огонь по нам, закапывая боевиков в их собственных могилах. На лицах пехотинцев выразилась настоящая радость. БМП начали останавливаться, а за ними и грузовики с припасами и боекомплектами. Колона остановилась возле этого пятиэтажного здания. Из одного «Хамви» вышел капитан Ковальский.

— Капитан Ковальский, вы капитан Стилл? — произнес он, в ответ лишь прозвучало утверждение. — Скоро еще прибудут силы, наше командование не собирается растягивать эту операцию.

— Я знаю об этом, мы уже восьмерых потеряли.

— Мне тяжело это слышать, капитан — сказал он и только что заметил, что перед ним стою я, старший по званию.

— Майор, я капитан Джон Ковальский.

— Рад знакомству, капитан. Я майор Нил Пирс.

— Котикофф! Вывози раненых и возьми еще ребят, чтобы помогли — вдруг выпалил он, оставив нас наедине.

— Капитан, что известно по другим участкам фронта? — спросил я.

— Там где работают морпехи — начал он. — Горячо, но так везде. Мы должны еще метров на пятьсот продвинуться и занять позиции в секторе девять. Те многоэтажки, что являются лакомым кусочком для этих уродов. И для нас, кстати тоже. Дальше же нас ждет правительственный центр, что мы должны взять, но это уже другая история. Ладно, нам нужно прорываться в тот район, берегите себя майор — вымолвил он.

— Вы себя тоже — сказал я ему вдогонку.

Огромная колона сорвалась с места и ринулась все глубже район «Муалимин», или как его там. Нам же оставалось подождать, пока они расчистят путь. И на что же генерал Рональд надеялся, посылая нас сюда, но раз уж мы здесь, то не остается ничего кроме как выполнить задачу. Я приказал нашей группе собраться, пока колона обстреливала все что могло хоть как-то угрожать нам. Где-то к конце города послышались многочисленные взрывы — это работала авиация по скоплению повстанцев, но только гражданских гибло не меньше, чем боевиков. Чуть позже гаубицы начали утюжить тот же самый район под названием «Аскали». Чуть ближе к трассе, где засело много повстанцев. Они заблокировали проезды, соорудив баррикады из всякого мусора. Также бомбили сектора на стыке двух других районов, «Ресафа» и «Шухада». Из-за опять же, скопления боевиков. Когда моя группа собралась, мы начали обсуждения нашего плана действий. К счастью никто не был ранен, но на то, они были лучшие в своем роде.

— Так… — произнес Сэм, доставая карту города. — Как ты сказал, Нил. Им нужно взять правительственный центр, хотя все же основная цель — это уничтожить боевиков и освободить город.

— Мы пойдем за ними, видишь мечеть «Аль-Самари», возможно у них штаб и еще что. Все выходы, и подходы — подвергаются бомбардировкам, шейху из этого ада не выйти, но вот сможем ли мы его распознать, или же найти — это вопрос хороший.

— Тогда действуем по обстоятельствам — вымолвил Бил, сидя на корточках, на том же самом месте, где двадцать минут назад нас обстреливали огонь боевики. Встав, я хорошенько размял ноги и предложил немного перекусить.

Каждый расположился, как ему удобно. Я сел на землю и достал паек. Пальцы слегка отвыкли от мелкой моторики, пока я сжимал винтовку. Так как нам были нужны силы для дальнейших действий, мы неспеша решили отдохнуть. Хоть этот бой не был таким интенсивным, но нам все же требовался небольшой отдых. Хотя в противном случае, если бы мы сражались на своей земле и за свою родину, то несмотря на нашу усталость, нас было бы не остановить и в бой рвались бы так, как в последний раз, но это не тот случай.

Моему взору предстало, как человек десять, или больше выносили тела погибших на носилках в грузовик, что стояли на дороге. Вот теперь, когда закончила авиация, включилась артиллерия. Когда они погрузили тела в грузовик, то вернулись обратно за оставшимися.

— Ну и ад — сказал Роберт.

— Поверь, все могло быть куда хуже — вымолвил Рэй.

— Куда уже хуже — проговорил Майки.

— Потери боевиков все равно больше чем у нас, так что зачем волноваться — выразился Калеб со спокойным лицом.

— Странно, не правда ли. То как мы относимся к врагу и как он относиться к нам. Если гибнут их гражданские, то мы это называем «Сопутствующие потери». А если гибнет американец, то это что?

— Боб, это национальная трагедия — сказал Калеб с небольшой ноткой иронии.

Пока они болтали непойми о чем, я же думал о другом. Меня до глубины души поражало, как все же я потерялся. Потеряв себя, я перестал понимать свое предназначение в этом мире. Мир настолько жалок, что мне просто хочется смеяться. До самой настоящей истерики. Но теперь все, что я так любил — далеко позади. Я потерял себя и свою жизнь. Я забыл, что такое жить. Однако ничто так не ранит меня, как осознания всех событий, что имели место в жизни. Было столько шансов, надежд и возможностей. А теперь что? Только серая палитра скрашивает все события. Ничто не ранит так, как может ранить время. Оно тянется так медленно и так адски больно, что хочется повеситься, лишь бы больше не проживать ни минуты. Каждый что-то, да и теряет. Я же потерял слишком многое. Но от каждой мысли мне лишь до боли — тошно. Меня выворачивает только от самой рефлексии, что вызывают мои мысли. Я вспоминаю все что было и что в итоге. Просто смешно. Единственное, что питает мою надежду — это то что я выберусь отсюда и найду ее. Хотя даже это, мне уже кажется чем-то невозможным.

Путь как всегда ждет, нам необходимо идти. Мы вдвинулись дальше. Проходя через улицы, параллельно пехотинцам, мы штурмовали каждый дом. Хотя это мало что изменило бы в общей картине битвы, но мы другого выбора у нас не было. Иногда нам попадались дома, кишащие боевиками, гранаты и тактики ближнего боя — позволяли нам уходить без потерей. Однако пехотинцы постоянно кого-то теряли. Одному из них не хватило реакции, чтобы успеть направить винтовку на противника. А тот успевал сделать выстрел, прежде чем быть убитым другим пехотинцем, что входил в комнату. Пуля попав в шею, обрекла парня на верную смерть.

— Нил, эти проклятые многоэтажки… Они близко — вымолвил Бил. — Осталось совсем немного.

— Через пару часов начнет темнеть — вздохнул я, мы сидели на крыше одного из домов, выцеливая боевиков. Рядом с нами стоял гранатометчик, он смотрел в оптику, разглядывая окна, из которых