– Ты чего? – ахнул вардалак. – Мёртвым мстить?

– Нет, это для Полестеля. Пусть думает, что я зарубил его помощника в честном бою. А вас тут не было. Иначе граф догадается, что мы имеем доступ к дому и кабинету.

– Уф, напугал, – успокоился Саша-Батырь. – Я уж подумал, у тебя чердак в этой темнице повредился!

Они посидели немного втроём, покурили. Из Ахлестышева медленно выходила дрожь и приходило понимание, что всё обошлось: он жив и на свободе.

Сила Еремеевич выбил об каблук трубку и стал во фрунт.

– Ваше благородие, какие будут дальнейшие приказания?

– Чёрт! Тут такое дело! Ты нашёл баронессу?

– Так точно!

– И… ты её убил? – с ужасом спросил Пётр.

– Никак нет, не успел. Завтра кончу. Утром.

Каторжник обессиленно присел на камни.

– Слава Богу! Где она?

– Проживает в Колпачном переулке, под охраной двух поляков. Баронесса фон Цастров, по мужу Лемон. Она?

– Она.

– Вот. Завтра в восьмом часу баронеска пойдёт в костёл. Всегда так делает. Там и приткнём. У меня уж всё готово.

– Сила Еремеевич, приказ об её убийстве отменяется. Баронесса – агент штабс-капитана Ельчанинова. Я сам узнал об этом только вчера, от него – вместе в камере сидели.

Егерь озадаченно покачал головой.

– Вот так номер! Ещё бы немного и…

– Моя вина. Поторопился, не доверился начальству. Это счастье, что всё обошлось…

– Ну, вины никакой нету. Вы ж не знали. А так всё правильно. Лучше наверняка. Но хорошо, что Бог отвёл бабу убить!

– Да уж…

– Какие ещё будут приказания, ваше благородие?

– Дел много. Егор Ипполитович передал мне инструкции. Начинается очень важная операция! Как раз с баронессой… Сегодня же ночью я обязан пробраться в отряд Винценгероде. Меня не будет несколько дней; остаёшься за старшего.

– Есть! – ответил егерь и замолчал, словно ожидал услышать ещё что-то.

– Как вернусь, будем вытаскивать Егора Ипполитовича из тюрьмы.

– Есть!! – хором рявкнули Отчаянов и Саша-Батырь, улыбаясь до ушей.

Ахлестышев занимался поездкой баронессы фон Цастров. Для этого ему пришлось впервые покинуть Москву и пробраться в расположение наших войск. По требованию каторжника его привели к Винценгероде. Этот гессенский уроженец и прирождённый вояка ненавидел Бонапарта и везде искал с ним сражения. И везде тот его бил… Наконец фортуна повернулась к неугомонному генералу лицом. Во главе отряда в три тысячи двести сабель он перекрыл Тверской тракт и пошаливал на Дмитровской, Рузской и Ярославской дорогах. Фуражирам противника не было ни добычи, ни покоя. Ежедневно в Тарутин отсылались всё новые и новые пленные. Через отряд лихого немца шло также секретное сообщение командования со своими агентами в Москве. В Сокольническом лесу оцепление французов было самое ненадёжное. Решето, а не аванпосты! Генерал-губернатор Ростопчин раз в три дня получал сводки о состоянии дел в городе от оставленных там полицейских офицеров. Ставка Кутузова тоже имела самые свежие данные. Отряд Винценгероде сделался как почтовая станция: все другие выходы из города французам удалось блокировать. Только бесстрашный Фигнер входил и выходил из Москвы, где вздумается… Капитан расположил свой отряд на юге и делал, что хотел, доводя французов до истерики.

Фердинанд Фёдорович лично принял разведчика. Ахлестышев не имел права сообщать ему подробности о поездке авантюрной баронессы. Генерал понимал это и не задавал лишних вопросов. Договорились, что даму под незаметной охраной доставят в Ярославль. А через два дня переведут через лес в обратную сторону Ахлестышева с Сашей-Батырем.

Затем друзья совершили удивительное путешествие к Волге. И не могли поверить своим глазам… Всюду царила мирная жизнь, никто никого не убивал и не грабил. Люди ходили друг к другу в гости, коротали вечер за картами, торговали, читали книги… Если у кого-то кончалась провизия, он просто шёл в ближайшую лавку и покупал, что требовалось. А за пятьдесят вёрст от этого рая по разрушенной Москве ступали французские патрули. С берёз Тверского бульвара свисали казнённые, и вороны деловито выклёвывали им глаза. На окраинах голодные люди выкапывали свёклу с огородов, чтобы съесть её сырой, а по ним стреляли часовые. Потерявшие всякую жалость мародёры ловили в развалинах оборванных москвичей и снимали с них последнее рубище, буквально оставляя нагишом. А в Кремле сидел злобный ненасытный паук, требовавший всё новой и новой русской крови…

В Ярославле Ахлестышев благополучно дождался баронессы. Отважной дамочке было уже за тридцать. Она оказалась миниатюрна, кокетлива и почти обворожительна. Сдав её капитану Лангу и получив заветное письмо на имя Тутолмина, партизаны снова отправились в преисподнюю.

В Богородском Пётр вручил конверт Саше-Батырю и ещё раз напомнил о пароле для графа Солтыка. Налётчик двинулся в расположение итальянского корпуса, а каторжник через Черкизову деревню пробрался в Москву. Сокольничьим полем мимо Красного пруда он попал на Басманную и оттуда уже вышел к родным руинам Бронных улиц.

Пётр очень соскучился по Ольге, но смог увидеться с ней лишь на пятый день после своего побега. Саловаров провёл его знакомой дорогой через заднюю дверь на второй этаж. Однако вместо того, чтобы броситься любимому на шею, княгиня встретила его гневным вопросом:

– Зачем же так жестоко?

– Что жестоко? – опешил партизан.

– Ты убивал моего мужа по частям, как на живодёрне! Пусть он и негодяй, но не заслужил такого! Как мне теперь обнять тебя?

– Уф! – облегчённо вздохнул Ахлестышев. – А я понять не могу. Дело было так…

И он рассказал Ольге, как прошло его освобождение. Честно признался, что сам потребовал дуэли с князем Шехонским и убил бы его, не задумываясь, если бы случился между ними честный поединок. Описал попытку князя застрелить его, безоружного, и его же отказ драться на саблях, несмотря на пощёчины… Шехонская с большим облегчением узнала, что её мужа зарубил Морис, а на Петре крови нет. И что обман Полестеля освобождает её от данного графу слова.

После этого кошка, пробежавшая было между влюблёнными, исчезла, и всё опять стало хорошо. Но когда через полчаса обалдевший от счастья Ахлестышев приходил в себя, Ольга вдруг заявила:

– Забери меня отсюда. Немедленно!

– Это невозможно, дорогая. Интересы дела не позволяют.

– Какие ещё интересы дела? Что у тебя за дела важнее нашего счастья? Нет, всё-таки ты совсем меня не любишь. Я требую в последний раз – забери меня! Или я убегу сама, куда глаза глядят.

– Пока не могу. Сначала мы должны выкрасть Егора Ипполитовича. Иначе его казнят.

– Какая же здесь связь? – обиделась женщина. – Ты хоть представляешь, как я здесь живу? Одна наедине с этим подлецом… В любую ночь он может прийти сюда и потребовать сам знаешь, чего!