Ближе к обеду Фомин всё успел приготовить, а когда мы обедали, активно и возбуждённо обсуждая при этом подрыв станции, все видели и слышали это да вдали дымы рассмотрели, а мы лишь описали, как всё это устроили. Когда закончили обедать, машины были загружены. Правда, для всех бойцов моей группы, включая лётчиков, места было мало, на верх ящиков забирались у кабины, лёжа ехали, но уместились все. А технику мы ещё добудем. Так что, покинув лес, мы вернулись к тому же перекрёстку и повернули не направо, к станции, а налево. Несколько раз нам попались несущиеся на полных парах пожарные машины и грузовики, набитые солдатами. Видимо, для тушения пожаров были направлены, но ехали спокойно, приближаясь к Берлину. Километров через десять свернули к рощице, где встали на опушке и ещё частично разгрузили машины, создав ещё один схрон. Тут десять ящиков ветками закидали. Потом ушли с трассы, впереди должен был быть пост, согласно информации, полученной от фельдфебеля. Я решил объехать его по просёлочным второстепенным дорогам, и, кстати, тоже покрытым щебнем. А свернули мы с асфальтированной трассы.

Не успели мы проехать и шести километров, как я притормозил на небольшом перекрёстке разных дорог. Пустых, кстати, лишь вдали пропылил какой-то гражданский на мотоцикле. Он не в военной форме был. Так вот, на перекрёстке был знак, даже на одном столбике сразу несколько знаков, указателей в разные стороны. К паре деревень и – «Берлин – 18». Увидев его, я чуть ли не юзом стал тормозить, отчего в кузове раздался шум и мат, подобного от меня явно не ожидали. Да и водитель второго грузовика едва успел затормозить.

– Что случись, никого же вокруг? – осмотревшись, спросил Ватутин, потирая ушибленную ладонь, которую отбил, пытаясь удержаться. Слишком резкое движение рукой сделал.

– Знак нашёл подходящий, – кивнул я на дорожный знак, открывая дверь и выбираясь наружу.

Ватутин последовал за мной и, обходя передок, бормотал:

– Знак как знак, мы сколько таких уже проезжали.

– Верно, но тут подходящее место. Не забывай, зачем мы здесь. Показать, что мы тут были. Фотографироваться будем. Сделаем пару постановочных снимков.

В это время откинулся тент кузова моего грузовика и осторожно выглянул Бабочкин, стреляя туда-сюда глазами. Убедившись, что никакой опасности тут нет, он удивлённо, с нотками возмущения в голосе спросил:

– Командир, какого чёрта?! Нас тут чуть ящиками не побило. Чудом никто не пострадал, только синяков новых получили.

– Нормально всё, – мотанулся я. – Построй группу. Задачу на ближайшее время ставить буду.

– Есть, – козырнул тот и стал сразу же командовать.

Я планировал сделать несколько постановочных фото, как советские диверсанты на виду у этого указателя взяли колонну, немцы лежат убитые у кабин грузовиков, часть бойцов потрошат их карманы или осматривают кузова, двое-трое позируют на переднем фоне в полном советском снаряжении. Это чтобы было понятно, что наша группа действует в предместьях Берлина. Именно эту задачу я и стал ставить бойцам, когда те построились. После этого семь бойцов полезли в кузова обоих грузовиков, чтобы переодеться внутри, трое получили ППД, те самые, что мы оставили в лагере, отправившись взрывать мост, а неведомыми путями-дорожками оказались в Москве, у одного ДП будет, СВТ радиста, у остальных двух карабины Мосина. Соответственно и подсумки на поясах под это оружие. Ножи трофейные только будут. У автоматчиков чехлы с запасными дисками на ремнях. То есть вид полностью должен соответствовать делу, даже сидора на спинах, показывая, что те в рейде, всё на ходу делают. Ну, а пару пленных и убитых уже мы будем изображать, те, кто оставался в трофейной форме. Мы с Берёзовым и Бабочкиным обсуждали мелочи по поводу постановки, а лётчики тут собирались все участвовать, будут играть за наших, когда наблюдатель засёк столб пыли на горизонте. Вокруг поля были, хотя с двух сторон и темнели на горизонте то ли рощи, то ли леса, так что видимость отличная была.

– Если солдат мало, берём колонну, – отдал я приказ. – Ватутин, командуй.

Бойцам, что уже успели переодеться в советскую форму и, спрыгнув на утрамбованный, укатанный щебень, поправляли последние детали в амуниции да поверяли оружие, снова пришлось лезть в кузова, укрываясь. Лётчики последовали за ними, а мы остались стоять. Один боец делал вид, что копается в двигателе, подняв капот, а Ватутин, когда колонна подошла, поднял руку, останавливая её. Потом, пока проверял документы, выяснилось, что немцев всего шестеро, в кабинах сидели, а в кузовах лопаты, кирки и ручные пожарные помпы. Их направили к горевшей станции с дополнительным комплектом пожарных средств. Так что по сигналу Ватутина ударили пулемёты и автоматы, пятная кузова и кабины грузовиков пулевыми отверстиями. Один осел на пробитых шинах, остальные остались стоять. Однако немцев мы побили. Дорога пуста, так что сразу стали готовить всё для фотографирования. Уже не постановочное, ну кроме некоторых моментов. Всего я сделал шесть снимков с разных ракурсов. На первом стояли на переднем фоне Бабочкин в форме младшего сержанта, форму бойца НКВД надевать он не стал, с ППД поперёк груди, из голенища сапога торчит рукоятка ножа, ещё немецкий штык висит в ножнах на поясе рядом с чехлом запасного диска к автомату. Тут же подсумок для гранат и за пояс заткнуты две немецкие гранаты. На голове каска, так что того можно хоть на агитационный плакат, так и просился. Смелый красноармеец с задорной улыбкой, бьющий врага. Он широко улыбался, сверкая белоснежными зубами. Рядом стоял Берёзов в своём лётном комбинезоне и шлеме. Но воротник откинут был, чтобы было видно петлицы с кубарями старшего лейтенанта. Позади них бойцы в советской форме и двое лётчиков обыскивали немцев или досматривали машины. Дорожный знак тоже был, в левом углу. Под ним – присевший у стоявшего на сошках ДП пулемётчик, берущий из перевёрнутой советской каски патроны, снаряжал отстрелянный диск. Пулевые отверстия в стёклах грузовиков и тентах были отчётливо видны. Из кабины второго грузовика свешивалось тело убитого водителя. У первой было видно, как разгибается боец, вытирая трофейный штык о тряпицу, как будто он этого фрица и прирезал. В общем, отличный снимок получился. Это первый. Со вторым и в принципе с остальными всё было так же, только бойцы по очереди фотографировали, а остальные на заднем фоне были, в разные не повторяющиеся на других снимках моменты засняты. Как будто мы их по ходу дела делаем. Я один, кто не переоделся в советскую форму и только занимался фотографированием. Благо без ложной скоромности скажу, что у меня это неплохо выходит. Потом, пока я менял плёнку на запасную, бойцы все бросились переодеваться. Кроме летунов. Кстати, грузовики были из комендатуры Берлина, так что и нашивки спороли, и документы собрали. Под их видом нам будет проще действовать в столице Третьего рейха.

А дальше прибрались на перекрёстке, две машины взяли на буксир, третья на ходу была, и покатили прочь. По пути избавились от битой техники. Да просто столкнули её в глубокий овраг, с дороги не видно. Там ещё кустарник был, прикрывал. Да и мы немного нарубили, накидали сверху, чтобы с воздуха не видно было. После этого, когда наш сапёр заминировал дорогу, поставив первую противотанковую мину, замаскировали мы место установки неплохо, а излишки щебня и грунта унесли в сторону, и после этого направились к Берлину. На машинах уже были нанесены эмблемы подразделения того полка, что стоял в столице, баночки с краской мы всегда с собой носим, часто нужны, поэтому шанс спокойно проехать в город у нас был немалый. Время приближалось к пяти часам дня, и я думаю, у нас немало времени будет на пару акций. Ночью покинем город да начнём веселиться в пригороде, после этого уже можно будет сбежать, то есть возвращаться обратно к месту взлёта. К тому же я обещал Берёзову, что верну его к тем двум, что ждут нас на поляне в лесу под Ровно. Тот их заберёт, заправится и полетит к своим, прихватив мой доклад с вещественными доказательствами в виде фотоплёнки. План у меня был такой, и стоило бы его придерживаться. Доработать чуток в том, что касается добычи нового транспортника, но в целом на него ориентироваться.