Если, конечно, эти ушлые ребята его не рас­крутят. С его-то честностью и неумением врать.

А врать приходится. Иногда. Но только не своему непосредственному начальнику. Этого Грязнов не потерпел бы. Он еще раз неприязнен­но взглянул на телефон. Молчит. Всех куда-то разбросало... Борисыч в Баку, Фрязин в Тюмени. Поговорить не с кем. Разве заменит телефон до­верительное, с глазу на глаз, общение? Та инфор­мация, которая идет непосредственно при обще­нии с собеседником, — чем ее передашь? Многое, очень многое теряется в разговоре по телефону.

Он был бы рад поехать сейчас в Тюмень на помощь Володе или просто вместо него, но нель­зя. Столько на нем сейчас всего замкнуто... И главное — связь с Борисычем. Как ему там в Баку? Не обижают? Витя Солонин в обиду его не даст, это так, но Борисычу этого мало, ему нужно, чтобы кто-то из своих с ним спорил, вы­смеивал его версии, доказывал, чтобы до конца увериться в своей правоте. А Витя, хоть и закон­чил академию, хоть и преуспел в языках, благо­даря своему редкому к ним таланту, пока еще только набирает высоту. Но рядом с ним Турец­кий, есть у кого учиться. С Володей же — никого. А ему так сейчас нужна поддержка.

Междугородный звонок оторвал Вячеслава Ивановича от этих размышлений. Ну слава Богу...

И он рванул трубку.

— Алло! Володя? Ты?

— Это я, Вячеслав Иванович... Мансуров го­ворит. Рагим.

— Вы в Баку? — Грязнов почувствовал, как кровь ударила в голову.

— Да, Вячеслав Иванович, в Баку, — сказал Мансуров. — Уехал и не попрощался с вами. И мой брат здесь со мной. Его передали нашим правоохранительным органам... Я вас предупреж­дал, помните?

Грязнов слушал, каменея.

— Почему вы молчите, Вячеслав Ивано­вич? — поинтересовался Мансуров. — У вас нет слов? Зато, наверное, много вопросов. Постара­юсь на них ответить. Быть может, вы слышали, что я поместил того парня, Панкратова, в доро­гую частную больницу, оплатил лечение. Я вам дам номер телефона, по которому вы можете по­звонить Панкратову прямо в палату. Он вам все подтвердит. Жизнь его уже вне опасности. И только после всего этого я позволил себе с чистой совестью уехать, забрав с собой Рустама. Вы слы­шите меня, Вячеслав Иванович? Вы номер теле­фона запишете?

— Да... — сдавленно произнес Грязнов. — Го­ворите.

Мансуров продиктовал номер телефона.

— Можете позвонить ему сразу после нашего разговора. Я тоже ему звоню, чтобы знать, что там происходит, хорошо ли его лечат. И своего Рустама заставил ему позвонить, хоть он не хотел. И буду заставлять, пока Коля не выйдет оттуда здоровым... Вы были правы, хотя никогда мне этого не говорили, Вячеслав .Иванович! Моло­дежь надо оберегать. Им нельзя мстить. Мой брат — моя жизнь, поверьте мне.

Он перевел дух и продолжал:

— Теперь о том, о чем вы ставили условие... Вряд ли я смогу выполнить все, о чем мы догова­ривались. Деньги деньгами, а мои чеченские дру­зья косо на меня смотрят. Мало кто из них дер­жит русских пленных для продажи. Больше для обмена на своих родственников. Зачем, говорят, они тебе, ты своего брата из России привез... Я нашел только пять русских пленников, которых они готовы продать. Еще трое отказались, они не желают возвращаться, приняли ислам... Что мне делать? Пятерых я выкуплю, это русская моло­дежь, ровесники моего Рустама. Почему вы мол­чите, Вячеслав Иванович?

— Что я могу сказать? Вы вне досягаемости. Сможете еще кого-то выкупить — хорошо, не сможете... что тут скажешь...

— Но вы мне верите? — спросил Мансуров. — Для меня сейчас важно, верите вы мне или нет.

— Что вам от этого — верю, не верю. Вот когда увижу этих пятерых, тогда можно будет что-то сказать.

— Я вас понял. А за брата — извините. Брата я никому не отдам. Я ведь его вызволил не до конца, его здесь будут судить. Вы не будете мне мстить, Вячеслав Иванович?

— Где мне, — усмехнулся Грязнов. — Руки коротки, а бумажник пустой.

— Я всегда готов помочь вам, только скажите, дорогой Вячеслав Иванович, сколько.

— Да не к тому я! — с досадой сказал Грязнов. — Что у вас все к одному сводится?

— Я вас понял, — сказал Мансуров. — Ну из­вините, если что не так. И с вашего позволения я буду сообщать вам всякий раз, когда освобожу кого-нибудь.

— Да уж, пожалуйста! — хмыкнул Грязнов. — Всегда будем рады таким известиям.

Грязнов положил трубку на рычаг и с еще большей ненавистью уставился на телефонный аппарат, будто тот был источником всех его не­приятностей.

Сбежал-таки! Но позвонил. И похоже, не врет. Пять человек всего-то. А мы тут губы рас­катали... Вон как держатся за своих родственников. Позавидуешь... У нас же наоборот, все рас­ползаются по своим норам. Ни с кем так не со­бачимся, как с родней.

Опять телефонный звонок прервал его раз­мышления.

— Здрасте, Вячеслав Иванович! — бодро вы­крикнул Володя.

Фу, отлегло... Грязнов облегченно вздохнул.

— Куда же ты пропал?

— У вас все время занято.

— Тебя там не подслушивают? — спросил Грязнов.

— «Жука» в аппарате нет. Весь номер обла­зил...

— Ты там не замерз? — спросил Грязнов.

— Нет, что вы! Мне тут новую дубленку спра­вили — вместо пальто...

— Это кто же? — насторожился Грязнов.

— А те, с кем летел. Они мое пальто выброси­ли... Но это долго объяснять, подробности при встрече. Не беспокойтесь, все нормально, в кор­рупции пока не погряз.

— Что-нибудь раскопал? — спросил Грязнов, не переставая хмуриться. Дубленка... Тоже крю­чок в умелых руках. А ребята там ушлые. Но посмотрим...

— Кое-что есть, — сказал Володя. — Вы не могли бы мне прислать одну картинку, и срочно?

— Какую картинку?

— След кроссовки на педали «шестерки». По­мните?

— А как же? Фирма «Пума», размер сорок шестой. Лаборатория дала и другие характеристи­ки. Я пришлю, если тебе это срочно надо. Что еще?

— Завтра иду на похороны, — вздохнул Во­лодя.

— А твои новые знакомые тоже идут?

— А как же. Это на сегодняшний день их самое большое горе. Интересные типажи. Только здесь, в Сибири, откуда произрастает наше могу­щество, таких встретишь.

— Обаятельные? — усмехнулся Грязнов. — С широкой душой?

— Не то слово, — вздохнул Володя. — Просто кости трещат от дружеских объятий... И потом, эта история с убийством жены Томилина. Что-то здесь, помимо житейских коллизий, прячется.

— Это на ее похороны идешь? — спросил Грязнов. — Может, подстраховать тебя на всякий случай? Могу позвонить в местный УВД.

— Нет, что вы! Здесь все про всех знают! — заволновался Володя. — Конечно, они думают, что спеленали меня. Пусть думают. Я их стараюсь не разочаровывать.