правления. «Люди корыстны, лживы, наглы, потеряли веру и истину. Не стало царя, не стало и счастья. Как земля не может без неба, так государство не может без царей». А ведь многое здесь верно. Человек точно не может без Высоты, этого неба, без которого он лишь отчасти человек. И государства достигают вершины могущества и благоденствия при правителях большой высоты. Истории известны случаи, когда деятели очень высокого уровня оказывались на вершине власти, и почти всегда это были цари.

Увы, обстоятельства заставили его быть жестоким. Это не его вина, не он начал братоубийственную Гражданскую войну. А в Первую мировую жестокости за ним не числилось, только отчаянная смелость и неординарность. Он, немец, воевал на фронте за свою новую родину Россию, а Ульянов, как бы русский, отсиживался в Женеве, плетя интриги, сочиняя пасквили на Россию и желая всей своей подлой душонкой поражения России. И жертв на совести Ульянова неизмеримо больше, чем у Унгерн-Штернберга. Его значение Кф, безусловно, существенно больше Ульяновского. Тогда почему Унгерн-Штернбергу нет памятника в России, если Ульянову их столько по всей стране понатыкано. К слову говоря, автор очень надеется, что тем, кто уехал из России после начала спецоперации и занимается за рубежом тем же, что в своё время Ульянов, памятников в России не поставят.

Но существует также множество ситуаций, когда человек с жизненным опытом, едва взглянув, сразу видит черты разрушительности или созидательности. Есть совершенно очевидные вещи. Порядок — начало всякого созидания, беспорядок — верный признак разрушения. Причём неважно, касается это неубранной кровати, путаницы в мыслях, отсутствия твёрдых принципов или понимания, чего ты хочешь от жизни. Стоит обратить внимание на то, что у «порядочности» и «порядка» один корень. Это говорит о происхождении порядочности от порядка. Порядочность — это порядок в душе. Отсюда, в частности, следует простой и понятный метод воспитания: чтобы вырастить из своего ребёнка порядочного человека, приучайте его к порядку

Особенно сложно идентифицировать и разделить созидание и разрушение в искусстве, где большинство ориентируется на свой «вкус» и не слышит абсолютных экспертов. Наиболее компетентным экспертом в этой области является время. Это обстоятельство хорошо иллюстрирует концовка из блестящего анализа творчества И. Стравинского, сделанного Л. Сабанеевым. «Как ни мало симпатично лично мне его направление и как ни велика ответственность его в разложении музыкальной «морали» и эстетики, но всё-таки, оглядываясь кругом, я не вижу другой столь значительной и столь оставившей след фигуры на современном музыкальном горизонте, хотя бы по ширине и глубине тех опустошений, которые он произвёл в музыкальной культуре. Это подлинно демонический талант, «великий инквизитор» музыкального горизонта, но фигура импозантная и, по-видимому, исторически необходимая, хотя я очень скептически отношусь к вопросу о жизненности его последних «достижений» — всё это, по-видимому, обречено быть сданным в архив истории со всеми явлениями кубо-футуристически-конструктивной эпохи». Жизненность произведений, относящихся к первой половине творчества И. Стравинского у автора анализа не вызывает сомнений, совсем другое отношение к заключительному этапу творчества, которое, говоря нашими словами, он считает разрушительным. Но суммарного итога соотношения созидательности и разрушительности Сабанеев не приводит. Во-первых, потому, что в столь сложном случае это в принципе невозможно сделать при жизни композитора, и, во‑вторых, потому, что и сегодня такой методики даже в весьма приблизительном виде не существует.

Самой сложной проблемой является определение меры «разрушения — созидания» для всего человечества в целом. Чтобы определить её для столь большой системы в середине её пути, соответствующей методики нет. Если же поставить вопрос проще: чего больше — разрушения или созидания? многие из тех смельчаков, которые решатся на него ответить, хорошо подумав, придут к выводу, что разрушения. И обоснование их ответа очевидно: войны, преступность, коррупция, тюрьмы заполнены заключёнными. То есть примеров крайней разрушительности более, чем достаточно, а примеры ярко выраженной созидательности… единичны. За всю историю человечества. Один из них Микеланджело. Вот что пишет о нём в своём эссе «Жизнь Микеланджело» Р. Роллан: «Жажда деятельности превращалась у Микеланджело Буонароти в своего рода манию. Он трудился как каторжный. Он хотел быть всем: инженером, чернорабочим и т. д. Боясь потерять лишнюю минуту, он не доедал, не досыпал. Жил он бедняком, прикованный к своей работе, как к кляча к мельничному жернову. Никто не мог понять, зачем он себя так истязает». Но он, решивший достичь невозможного и сделать необъятное, был едва ли не одним таким; понятно, что ночью на разбой выходило больше народа. А если разрушения больше, чем созидания, как же мы существуем до сих пор? Ответить на этот сложнейший вопрос мы пока не в состоянии, потому что мало что понимаем в механизме человеческой жизни.

Глава 2

Одномерная уровневая модель

В максимально упрощённом виде, но содержащем все требуемые для корректных выводов элементы, предлагаемая модель деятельности человека представляет собой пирамиду, поделённую на бесконечное число горизонтальных слоёв. Каждый уровень соответствует определённой сложности действий и ценности полученных результатов. Таким образом, по вертикали расположена самая значимая для существования человека координата, определяющая уровень деятельности. Остальные координаты (когнитивную, трансляционную и пр.) мы расположим в горизонтальной плоскости. Действующие агенты (отдельные индивидуумы или их сообщества, в дальнейшем будем их называть деятелями) в данной модели расположены равномерно по всему символическому пространству бытия, в результате чего оно принимает форму пирамиды (выше уровень — меньше способных действовать на этом уровне). Материальная модель этой системы была построена в древнем Египте. Её сакральный смысл есть отражение процессов, составляющих существо бытия человека.

Минимальное число уровней, которые перекрывают весь диапазон бытия человека (то есть как область разрушения, так и область созидания) и достаточны для адекватного описания его деятельности — 12. Вертикальное сечение пирамиды созидания и обращённой в противоположную сторону пирамиды разрушения изображено на рис. 1.

Рис. 1. Уровневая модель.

У основания пирамиды созидания лежит слой, принадлежащий к нижнему уровню деятельности — быту. Это деятельность, направленная на поддержание и продолжение жизни, обеспечение самых насущных, порой весьма примитивных потребностей.

Второй уровень — конкуренции. Деятельность частично перемещается на него по мере роста потребностей получить что-то сверх самого необходимого (отчасти за счёт других деятелей). Это поле деятельности сплошь усеяно поединками различного масштаба, в которых выясняется, кто более способен навязать свою волю. Так же здесь начинается борьба за свои права, достоинство. Но в основном на этих двух уровнях действуют те, кто плывут по течению и лишены ориентиров. Их главная мысль: «Это моё!»

На двух нижних уровнях в борьбе за