Останавливаюсь у стеклянных дверей, сжимаю ручку и собираюсь с духом. Гляжу в одну точку. Ну же! Тяну дверь на себя и вхожу. Оглядываю зал. Застываю на месте, потому что вижу ее. Хрупкую, маленькую, воздушную, беззащитную. Кто-то невидимый шинкует мои внутренности огромным ледорубом — скорее всего, это Анин взгляд так действует. Она стоит у барной стойки и не двигается. Припухшее лицо, темные мешки под глазами, налитые кровью белки. Выглядит измученной. Дрожащими пальцами вцепляется в свой блокнот, затем опускает руки и машинально одергивает крохотный передник.

Меня накрывает волной стыда.

Это я заставил ее страдать. Бездарное ничтожество. Урод, тряпка, жалкий говноед. Нужно было все бросить и ехать за ней. К черту все и вся. Но тогда мне казалось, что правильнее будет дать ей остыть, а теперь… Вижу, как она мучилась все это время. Какую боль переживала внутри себя. И мне немедленно хочется вздернуться. Или выстрелить себе в висок, чтобы ей стало хоть чуточку легче. Но легче теперь еще долго не станет никому.

— Аня, — произношу я, делая шаг в ее сторону.

— Проходите за свободный столик. — Она натягивает улыбку и указывает мне рукой на место у окна.

А вот и расплата.

— Аня, — повторяю я, сглотнув, и подхожу ближе.

Шарахается от меня, как от чумного.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — отводит взгляд.

Делаю, как велела. Мне совсем не хочется сейчас доводить ее до слез еще раз. Сажусь. Жду, когда она опустится на диванчик напротив, но Аня с грохотом обрушивает на столешницу папку с меню и уходит.

Так тебе и надо. А чего ты хотел?

Тяжело выдыхаю в собственные ладони. Теперь ей даже смотреть на меня мерзко, не то, что говорить. Провожаю взглядом стройные ножки, тонкую талию, изгибы которой еще помнят мои ладони, странного цвета локоны, завитые на концах. Взрыв бирюзы и розового, но ей очень идет. Как и все, что бы Солнцева не меняла когда-либо в собственном образе.

Морщусь от боли, вспоминая, как целовал ее до потери сознания в день перед отъездом, как гладил по лицу, как сжимал в объятиях, пока она не уставала сопротивляться. А потом все же вырвалась и убежала в ванную, чтобы, увидев меня на пороге, начать брызгаться водой и хохотать, как заведенная, не в силах успокоиться. Я тер ей спину мочалкой, вспенивал шампунь на ее волосах, массировал кожу головы, нежно и бережно. Она и сама могла, но это была такая игра. Помню, как упал от щекотки прямо к ней, а вода сплошным потоком полилась за бортик. Как мы ржали, пытаясь вычерпать ее, чтобы не затопить соседей, и как кидали вслед за тряпкой махровые полотенца на пол, а потом выжимали их, сгибаясь напополам от хохота.

Как можно было потерять все это? Как?

— Уже выбрали? — Интересуется она, вдруг оказавшись рядом.

Поднимаю на нее глаза и на секунду лишаюсь дара речи. Грудь, к которой я мечтал прижиматься до конца своей жизни, тяжело вздымается в ожидании ответа. Пальцы, что я до безумия желаю целовать, дрожат, пытаясь удержать огрызок карандаша. Искусанные в кровь губы, вкус которых мне не забыть до своего последнего вздоха, напряжены и искривлены в немом укоре.

— Ань, давай поговорим, — шепчу я, радуясь, что сижу, иначе давно бы уже упал.

— Если вы не собираетесь делать заказ, то я вынуждена буду позвать охрану, чтобы попросить вас освободить столик для тех, кому он действительно нужен, — заученно говорит она.

Оглядываю зал. Свободных мест полно. Мужчина с густой бородой хмурит брови и неохотно переводит взгляд с меня на свой ноутбук.

— Послушай, я…

— Так вы сделали выбор? — С нажимом повторяет Аня и косится в сторону кухни.

— Да что же это… — Выдыхаю я, открываю меню и, не глядя, тыкаю пальцем.

— Отличный выбор. — Кивает Солнцева, еле сдерживая волнение. — Горячий шоколад с мороженым и сливками. Что-то еще?

Отрицательно качаю головой, и она тут же срывается с места. Через пару минут возвращается и ставит на стол мой «заказ».

— Аня, — почти умоляюще выдыхаю ей вслед.

— Что-то еще желаете? — Спрашивает, не глядя в глаза.

— Пожалуйста, поговори со мной. Что мне нужно сделать, чтобы мы нормально поговорили?

— Заказывать будете? — Этими словами Аня прибивает меня к дивану, будто бейсбольной битой.

Я снова тыкаю наугад в меню, и через пару минут на моем столе оказывается теплый салат с курицей. Последняя попытка:

— Аня!

Кровь приливает к ее лицу. Солнцева медленно оборачивается. Она опять реагирует не так, как я ожидал. Улыбается и цедит сквозь зубы:

— Желаете попробовать блюдо от шеф-повара?

Сейчас или никогда.

— Нет! Сядь и поговори со мной!

Мужчина за ноутбуком вздрагивает и обеспокоенно оглядывает нас. Аня пожимает плечами, разворачивается и идет на кухню. Вскакиваю и бегу за ней. В узком коридоре возле шторки хватаю за руку и разворачиваю к себе:

— Я больше так не могу. Дай все объяснить. — Смотрит испуганно, растерянно и куда-то сквозь меня. — Мне просто нужно знать ответ. Я без тебя никто, всего лишь половина человека, половина тела и души. Половина сердца. — Притягиваю к себе, вдыхаю запах ее волос. — Мне так не надо, я не хочу. Не хочу жить без тебя. Прости меня!

Анна

Мне чертовски больно смотреть на него. Я все еще очень хорошо помню ласковый шепот на ушко, его крепкие объятия, наши нежности по утрам, тот самый вечер у реки… И отстраняюсь. Сдергиваю его руку и резким толчком в плечо буквально запихиваю его в туалет. Захожу следом и закрываю за нами двери.

Теперь мы наедине.

Паша, тяжело дыша, прижимается спиной к холодной стене, его лицо напряжено, оно молит меня о снисхождении, но я так не могу. Смотрю в упрямые серые глаза и пытаюсь отыскать там что-то плохое, отвратительное, мерзкое. Но его там нет. А я все равно не могу. Не хочу жадно целовать эти такие родные и любимые губы, потому что они уже как будто не мои. Не хочу ласкать его шею, зарываться пальцами в мягкие каштановые волосы, прижиматься к крепкой, как сталь, груди. Нет, не хочу.

Он мне изменил. Или чуть не изменил. Уже не важно.

Он это сделал.

И я снова окунаюсь в тот день. Наша история рассыпается, она кончается на том моменте, когда моя нога делает шаг в его номер, когда глаза видят ту девушку в мятом платье. Весь мир переворачивается. И мне нужно бежать. Бежать отсюда. Потому что я могу сейчас повернуть вспять реки, осушить океаны, сорвать луну с неба и раскрутить в обратную сторону смерч, но не смогу расстаться с ним навсегда. Потому, что он прав — без него я тоже всего лишь полчеловека. Мы не чужие. Он здесь, рядом со мной, его лицо полно любви. Оно и есть любовь.

— Выслушай!

Выслушать? Но что это даст?