Оказалось, что Тони — друг Мика Джонса. Однажды вечером мы пошли на концерт какой-то реггей-группы в Эклам Холл на Ладброук Гроув. Там я встретил Мика и Джо, и они говорят: «Мы тут группу замутили, назвали Clash», — и так мы все перезнакомились.

Мне очень нравилось искусство, до сумасшествия. Я любил Фассбиндера, немецкого кинорежиссера — по фильмам, которые мне нравились, можно было сказать, что я ненормальный.[142] Я принимал хорошую дозу кислоты и смотрел такие фильмы — такие вещи толкают тебя на самый дальний край безумия! (Смеется.)

Тони Джеймс:

Тогда мы с Билли начали писать песни. Мы находились в рабочем помещении Acme Attractions, где производили одежду, размещавшемся на верхних этажах многоэтажки на Портобелло Роуд. Тогда еще Билли укоротил волосы и обесцветил их, став блондином, но это было побоку. Он выглядел как бухгалтер! (Смеется.) Я же проходил через период увлечения Бобом Диланом, так что у меня были черные волосы, торчавшие иглами, как у дикобраза, черные очки и кожаные штаны, которые я купил в магазине Sex. То есть у меня были кожаные штаны и вид, как у Дилана.

Мы писали те песни для Chelsea. «Ready, Steady, Go» была весьма модовской вещью — она была одной из первых. Мы с Билли написали ее и сыграли для Chelsea, а потом сочинили «Too Personal» и кучу других вещей. «This Heat» была написана в период Chelsea. Мы отыграли пару концертов в Челси. Первый наш концерт был вместе с Throbbing Gristle в ICA.[143]

Джин Октобер:

Думаю, вы уже знаете, что наш первый концерт состоялся в Челси Поттер на Кингз Роуд. Мы репетировали и исполняли каверы Stones, например, «Rebel Rebel» — просто одевались покруче и все были на нереальных понтах. Некоторое время, примерно месяц мы были там резидентами — играли по пятницам. Помню, на одно из наших выступлений пришел Кит Ричардс — он жил по соседству. Он попросил кого-то сказать, что мы круто выступили. Классно было получить благословение от самого Кита, так что мы старались не подкачать.

Следующее наше выступление состоялось в ICA. Артс Каунсил дали грант Дженезису Пи-Орриджу на организацию арт-шоу, которое он назвал Music From The Death Factory — там были фотографии из Аушвица, Джеймса Хэнратти и повешенных в тюрьме людей — такие вот штуки. Крайвин в то время был еще и менеджером Дженезиса Пи-Орриджа. Мы часто с ним пересекались в те времена. В общем, как-то столкнувшись с ним в магазине, он и говорит: «Мы будем делать такую вот тему. Вы, ребята, не хотели бы сыграть?» Мы и говорим: «Охренеть! Конечно!»

Мы использовали это в качестве трамплина. На шоу пришел Тони Парсонс из NME, и он назвал нас лучшим, что было после появления нарезанного хлеба. Отличная рецензия. Представьте, это ваш первый концерт, и вы кроме каверов ничего не играли. Какой отличный старт, твои фотографии в журнале, в крутом журнале, в NME. Вы скачете от радости. «Чувак, теперь я знаменит». При этом ты ничего такого для этого не сделал. Ты просто осмелился слегка двинуть задницей, сделал что-то свое, и за тобой уже гоняются репортеры. Это было безумием. Японские телекомпании берут у тебя интервью, все в таком духе.

А потом мы дали один концерт в Манчестере. Мы играли перед Buzzcocks в Electric Circus, Хауэрд играл в группе.[144]

Мы были единственными, у кого оказались усилители! Крайвин купил их для нас, дурацкие старые усилки, которые были той еще проблемой заставить работать. Уж не знаю, как Джон заполучил тот концерт для нас — было странновато ехать выступать аж в Манчестер.

Чарли Харпер:

U.K. Subs репетировали в Furniture Cave на Кингз Роуд. Наш состав изменил все. Там репетировало еще несколько панк-групп. Билли Айдол тоже там был, когда еще играл на гитаре в Chelsea. Я познакомился с Джином Октобером из Chelsea. Я считал, что они звучали круто. Я торчал от Игги Попа и Velvet Underground, и мне казалось, что Chelsea звучали как МС5 и немножко как Dolls. Я считал их очень классными. Мы очень хорошо общались с гитаристом Джеймсом Стивенсоном. Вскоре один из его друзей присоединился к нашей группе в качестве барабанщика. У нас был длинноволосый ударник — отличный музыкант, но не совсем панк. Однако настоящими панками выглядело очень мало ребят. Остальные выглядели как студенты.

Энди Жезовски:

Менеджером Джина Октобера был Стеф Рэйнор из Acme Attractions. Джин слышал о моей ссоре с Damned и спросил, не мог бы ли я стать их менеджером, и я ответил: «Почему бы и нет?» — и стал менеджером Chelsea.

Джин Октобер:

Мы заполучили выступление на разогреве у Stranglers в Нэшвилле, где у меня с ребятами случилась небольшая стычка.[145] Они начали писать вещи вроде «Ready, Steady, Go» — возможно, я уже пел ее, не помню — и я сказал: «Ребята, это не то, что я хотел». Мне хотелось чего-то более тяжелого и рискованного, чем это. Вообще, у нас были разные мнения насчет музыки, и они сказали: «Мы будем делать то, что хотим». Я сказал: «Пусть Билли делает это». В любом случае, ему всегда этого хотелось. Мне было плевать. Я посчитал, что могу собрать все свои идеи и сделать все с другими людьми. Как-то раз я это уже сделал, и с меня хватило.

Тони Джеймс:

В Chelsea мы долго не проиграли. Билли говорит: «Почему бы мне не стать певцом? Найдем гитариста и сформируем новую группу». Нам уже не нравился Джон Крайвин и Джин Октобер. Уже и не помню, с чего. Наверное, он неправильно выглядел. Или был слишком старым? Он нам с Билли просто не нравился. Переломным моментом стало написание нами «Prove It». Джину мы об этом не сказали. Мы играли перед Stranglers в клубе Нэшвилл. Когда мы вышли на бис, Джин спросил: «Что будем делать?» — а мы ответили: «У нас есть новая песня, только ты ее петь не будешь!»

Это было, конечно, очень жестоко, если разобраться сейчас. Но мы тогда об этом даже не думали. Мы снова вышли на сцену, и Билли играл на гитаре и пел, а Джин просто стоял и сгорал от стыда! Я до сих пор не знаю его мнения на этот счет!

Невероятно, как все быстро случилось. Мы уходим из Chelsea и уже через неделю репетируем с новой группой. Мы подумали, а почему бы нам не разместить объявление в журналах, однако через пару дней Билли звонит мне из телефонной будки. Он говорит: «Я тут на вечеринке в молодежном клубе в Фулхэме, и тут играет эта маленькая группа.[146] Они еще дети. Их гитаристу всего семнадцать, но они потрясающие. У него длинные волосы, но почему бы нам его не взять?» Я сказал: «Подойди к нему и возьми его телефон. Скажи ему, пусть приходит». Двумя днями позже Билли притаскивает его на репетицию, тот играет и вот он уже в группе, а первый концерт, где ему надо играть, уже через неделю. Вот так мы и нашли Дервуда».[147]