Здесь, как понял Кузнецов, все было жестко и шла борьба, по накалу страстей не уступающая поединку за титул чемпиона MMA. А лидеры виртуального забега выраженно чувствовали свое превосходство над оппонентами. По крайней мере, слово «лох» неоднократно сотрясало полумрак демонстрационного зала.

Увиденное звучало в унисон с тем, о чем он думал весь день и что обсуждал с Глебом. Только теперь перед ним было воплощенное подтверждение того, что Кузнецов надеялся оставить лишь теорией: пока еще не квинтэссенцию, но зачатки новой породы – homo virtualis, – будущей расы, выращенной на приблизительно одинаковых пищевых продуктах, облаченной в похожие шмотки, а главное, находящейся, благодаря развитой индустрии медиа и шоу-бизнеса, в унифицированном культурном пространстве, где стираются грани между национальностью, религией и даже половой принадлежностью, а во главу угла ставится навык лавировать между все нарождающимися трендами или способность оседлать их, чтобы с блеском прокатиться на волне лайков вперемешку с хейтингом и получить свою долю виртуальной признательности, мимолетной, словно роса поутру. «Sic transit gloria mundi», – обреченно подумал Аркадий, подразумевая под «мирской славой» цивилизацию как таковую.

Долго, однако, размышлять ему не пришлось. В кармане сработала напоминалка на телефоне, и психолог понял, что пора возвращаться. Скоро должен был прийти его любимый отец Серафим.

Практический идеализм

Кузнецов вышел из аквариума и сильно удивился – ставшая привычной серая водянистая хмарь рассеялась, и на улице образовалось подобие приличной погоды. Местами даже были видны куски неба. Не такого голубого, конечно, как летом, но для измученного непогодой города просто шикарного. Психолог, сам не осознавая почему, ощутил необычайный душевный подъем. Настолько, что если бы не клиент, то бросил бы все и отправился бы на прогулку. Но Аркадий всегда бы человеком долга. А уж в отношении к архимандриту Серафиму, сумевшему за год стать для него больше чем просто клиентом, чувство долга усиливалось втрое. Однако когда психолог подошел к двери своего кабинета, он понял, что опять попал впросак. Монах сидел на лавочке, абсолютно мокрой из-за сочившегося в последнее время дождя, и невозмутимо читал какую-то книжку небольшого формата.

– Миллион извинений, дорогой батюшка! Я сегодня сам не свой. Все время заставляю людей ждать.

– Значит, я не первый? – с улыбкой сказал священник. – Но в оправдание вам надо заметить, что я сам пришел раньше положенного.

– Точно так же мне сказал и предыдущий клиент, но это меня не оправдывает ни как психолога, ни как бизнесмена, если можно так выразиться.

– Аркадий, даже не думайте переживать по столь незначительному поводу. К тому же погода наладилась. Кстати, вы планировали тиранить меня сегодня гипнозами или еще какими-нибудь аналогичными процедурами?

– Я уже давно вам говорю, что не совсем понимаю, зачем вы ко мне ходите, поэтому не могу рассматривать наши сеансы как терапию, а воспринимаю их скорее как дружеское общение.

– Тогда позвольте наплевать на условности и предложить вам крамольную мысль.

– Вы удивляете меня, отче. И что же мы будем делать? Пойдем в бар, а потом на скачки?

– Я не настолько обмирщился, как вам кажется, Аркадий. Хотя в вашем предложении есть доля логики. Сейчас Масленица и алкогольные возлияния не противопоказаны уставом. Нет, я хотел предложить вам просто прогуляться.

– Вы как будто прочли мои мысли. Я сейчас был в аквариуме…

– Где-где?

– Музей такой, типа океанариума, только маленький. Так вот, когда я оттуда вышел, мне очень захотелось пойти погулять. Поэтому я с удовольствием поддерживаю вашу идею. Куда пойдем?

– А давайте к реке, через Китай-город? Дойдем до высотки и обратно. Как раз уложимся в ваш норматив и следующему клиенту не придется ждать на улице слишком долго, – с улыбкой сказал монах.

– Ну зачем вы так, батюшка, мне и так очень стыдно. Два раза за день, вместо того чтобы встретить клиента у себя в кабинете, встречаю его на улице. Со мной такое впервые за все время практики.

– Так, может, и не стоит убиваться по этому поводу? Вы никогда не думали, что все всегда происходит не просто так?

– Безусловно. У всего есть причины. Но это не оправдание моему легкомыслию.

– И тем не менее не судите себя слишком строго! Главная ошибка большинства людей в том, что они винят себя за те ошибки, которых на самом деле не совершали.

– То есть?

– Да очень просто. Мы склонны расстраиваться, если нам не удалось вовремя приехать на встречу, хотя выехали заблаговременно, но по пути попали в мертвую пробку, которую невозможно было предусмотреть. Или не сумели решить какой-нибудь вопрос на работе, полностью подготовившись при этом к решению, но столкнувшись с непреодолимыми обстоятельствами, не входившими в планы, как то: внезапный отпуск начальства, резкое изменение внешних условий, болезнь контрагента… Да все что угодно! Причин может быть миллион! Нам всегда в таких случаях кажется, что на нас лежит часть вины. Испытываем досаду. Корим себя. В той или иной степени. Эти мнимые ошибки застревают в памяти. Чего, кстати, не скажешь о действительных ошибках.

– Каких это, например?

– Самых банальных: грубости по отношению к окружающим, пьянстве, неверности в браке, мелком нарушении законодательства и так далее, и так далее, и так далее. Вот за это люди склонны себя оправдывать. А всякие мелочи, типа не сданного вовремя годового отчета, наоборот, возводят в абсолют, помнят годами и терзают себя. Хотя в таких случаях, по большей части, они не могут нести ответственности. Как и вы за то, что встретили меня не в кабинете, а на улице. Просто так сложились обстоятельства. Надо уметь их принимать!

– Легко сказать. Иногда такие, как вы говорите, обстоятельства здорово портят жизнь.

– Вам так только кажется.

– Отчего же?

– Потому что вы видите только один отрезок времени, начинающийся в точке «сейчас» и уходящий в прошлое. А есть еще и будущее.

– Но мы-то его не знаем!

– Верно. Однако это вовсе не означает, что его нет.

– Вы хотите сказать, что оно предопределено?

– Не совсем. У меня есть теория. Думаю, что она вполне себе имеет право на существование. Рассказать?

– После такого вступления вы просто обязаны это сделать, батюшка.

– Действительно, чего это я? Так вот. В свое время я долго думал насчет, как мне тогда казалось, одного парадокса, а именно как быть с богословскими утверждениями, что «на все воля Божия» и при этом человек свободен в своих действиях и Создатель никогда не вмешивается в поступки людей, чтобы не нарушать эту свободу. То есть вроде бы есть некая судьба, но ее как бы и нет.