– Вот твою… – Батон удивленно опустил бинокль.

Что за дичь? Их заметили! Но кто? Как? В деревне шли осторожно, да и с такого расстояния… Он помедлил, взял с подоконника фонарь, но включать не спешил.

А если засада? Чушь! Коли это враги, какие в жопу сигналы. Он еще немного поколебался, потом щелкнул кнопкой.

Ладно, была ни была.

– Вас вижу, – направляя луч в сторону гор, поморгал светом охотник. Интересно, достанет ли?

– И мы вас. До восхода не двигайтесь с места, – через некоторое время пришел ответ.

Похлебка была горячей и вкусной, но сделав пару глотков, Лера отложила ложку. Кусок в горло не лез. Мысли о пропавшем муже, который был где-то здесь, терзали ее, не желая отпускать. За перегородками Паштет и Треска резались в карты, о чем-то негромко разговаривали Биргер и Яков, оживленно спорили скандинавы. Лишь из каморки, облюбованной юродивым, не было слышно ни звука.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Лера оставила на скамейке заинтересовавшуюся едой Чучундру и прошла по коридору до конца.

– Птах, – прислонившись к перегородке, негромко позвала она.

Блаженный сидел на полу, скрестив по-турецки ноги и, высунув от старательности язык, подравнивал лезвием топора ногти.

– Егор. Можно?

– А-а-а, – на секунду оторвавшись от своего занятия, поднял голову Птах. – Рыбачка пришла. Заходи-заходи. Ловцы рыбы, ловцы человеков.

– Я поговорить хотела. – Сев рядом с ним на корточки, Лера спрятала ладони между сжатых коленок.

– Угум.

– Мне сон странный какой-то снится… – начала девушка, стараясь подбирать слова. – Точнее, не сон, а видение… Но четкое-четкое… Дважды уже. Ты слушаешь?

– Говори-говори, – кивнул Птах, обрабатывая большой палец. При этом, заметила Лера, он ни разу не порезался.

– Там озеро, я стою на берегу и колыбельную пою, мамину, а ты на лодке плаваешь и кричишь мне про рыбу какую-то…

– Поймала?

– Кого? – опешила девушка.

– Ее, – лукаво подмигнул Птах.

– Откуда ты… – растерялась Лера. – Тогда, когда нас схватили в подземелье, помнишь, что мне крикнул?

– Не-а. – Птах почесал огрызком обуха за ухом.

– На веночек рыбку ловить. Послушай, – приблизилась Лера и понизила голос. – Что происходит, а? Как крыша едет. Может, галлюциноген какой?

– Не боись, не едет. Сама скоро узнаешь. Поймала ведь?

– П-поймала.

– А раз поймала, так песенки пой, разговаривай. Ласковая она у тебя. – Срезав очередной черный ноготь, юродивый сунул его в зубы и пожевал. – Муж счастлив будет.

– Что, что я узнаю? – допытывалась девушка, окончательно сбитая с толку. – Мигель? Счастлив? Почему? Я не понимаю тебя, Егор.

– Узнаешь, что сама знаешь, – продолжал загадками отвечать Птах. – Скоро. По слепой тропе к свету идешь. Все идем.

Покончив со стрижкой ногтей, он подтянул к себе рюкзачок и стал в нем копаться, что-то бормоча и потеряв к девушке всякий интерес. Видя, что больше от него ничего добиться не получится, Лера встала.

– Да ну тебя, старый.

Вернувшись в свою каморку, она посмотрела на валявшуюся на полу перевернутую миску в луже растекшейся похлебки. На посуде сидела мышь.

– Вот что ты наделала, чучело, – вздохнув, опустилась на скамью Лера. – Я, может, доесть хотела. Кто это будет убирать? Хотя зачем…

Но улегшись на досках, она почувствовала, что голодна, а ноздри, как назло, щекотал аппетитный аромат, поднимавшийся с пола. Ничего. У ребят должно было остаться. Хотя шесть голодных мужиков на один котелок, Птах-то едва поклевал. Плюс Батон, который сейчас на вахте… Интересно, как он там? Положив руки под голову, она лежала и думала о странном разговоре, который только что состоялся.

– Откуда знаете, что я не один? – продолжал странный разговор с далеким огоньком Батон.

– Следим за деревней. В подзорную трубу, – мигал таинственный свет.

– Кто вы? – вот и хваленая осторожность.

– Друзья. Нужно быстро. Нас могут увидеть.

– Кто?

– Другие.

– В деревне никого, – хмыкнул Батон и ответил. – Может, это мы – не друзья. Почему верите?

– Мы знаем, откуда вы пришли. С вами наш человек.

– Кто говорит, – озадаченно пощелкал Батон. – Назовитесь.

– Вендла Эрикссон. Жена Биргера Эрикссона, который привел вас сюда. Скажите ему, что это Сверчонок. Вот координаты встречи. Завтра, как подниметесь.

Батон напрягся, приготовившись запоминать.

* * *

– Колыбельную? Ну, какую ты хочешь… Про Лисенка? – Нет, другую. Про «До».

Лера сидела на берегу озера, а рыбка плавала у ее ног, иногда ласково касаясь кожи прохладной чешуйчатой спинкой.

– Знаешь, я мало что помню. Траву, свежий воздух, солнце. Запахи, не просеянные аэрозолями и фильтрами противогазов и очистительных систем. Родителей. Людей, какими бы они ни были. Чистое небо. Но увидела-таки. Снова. Как в первый раз.

– Сейчас?

– Сейчас, – согласилась Лера.

– И теперь ты моя мама?

– Наверное. И я хочу, чтобы ты когда-нибудь увидела новый мир. Помогла его строить. Научилась в нем жить. Ведь однажды он должен вернуться. Иначе все было зря…

– Не зря, не зря. – Рыбка вынырнула, пытаясь ухватить пестрого жука, но промахнулась, весело плеснув хвостом. Лера засмеялась.

– А он страшный?

– Как тебе сказать. Он может быть лучше. Я в это верю, Надя.

– А кто это?

– Ты, глупенькая. Ты – Надежда.

– А что это такое? Это вкусно?

– Это то, без чего все напрасно, веснушка… Я люблю тебя.

– И я тебя.

Лера вздохнула, и посмотрела на бесконечное закатное небо над головой.

Всегда.

* * *

Когда Батона сменил Эйлерт и охотник рассказал о случившемся на башне, Биргер захотел сейчас же отправиться к жене.

– Жива! Почему ты сразу не спустился? Как она? А дети, дети с ней? Где они? Куда ушли? Это буря, да? А звери… – обрушился с расспросами разволновавшийся Эрикссон.

– Сказано сидеть до рассвета, – терпеливо держал осаду Батон, доканчивая свою подогретую порцию похлебки. – Может, это ловушка.

– Да какая к черту ловушка! Идем сейчас же! – не унимался Биргер. – Сверчонок! Так называю ее только я. Больше этого никто не знает.

– Может, ее пытали.

– Для чего? – отмахнулся Биргер, но внутренне похолодел, с новой силой осознавая очевидный ответ. Из-за него. Он тут же твердо отогнал эту мысль. – Нет, это она. Это Вендла! Я уверен!